(с)дала на «отлично» - Олли Ро Страница 42

Я клянусь, выражение лица моего Робертовича, навсегда попадет на страницы моих воспоминаний. Он побледнел, как утопленник. Рот в изумлении приоткрылся.

До ужаса боялась увидеть в его глазах разочарование, брезгливость, охлаждение или потерю интереса… Но не могла поступить иначе. Один одержимый девственницами профессор меня уже ждет в Германии. Не хотелось бы знать, что это единственная привлекательная черта во мне.

Но в Марке отражалась растерянность и, как будто сочувствие… Знаете, похожее выражение бывает у человека, который смотрит на котенка, которому ты случайно перебил лапку.

Вина и тотальная безнадега от того, что нельзя повернуть время вспять.

Но мне чрезвычайно понравилось то, что он больше не злился. Совершенно.

— Знаешь, Марк… Вчера был чертовски трудный день. Ты и сам приложил к этому руку, да и видел, в каком состоянии мы расстались. Я была на нервах и на шампанском. А это всегда плохое сочетание… Плюс вчера я еще не знала, что мы вместе! В общем, да… Технически, я тебе изменила с этой резиновой штуковиной… И да, мой оргазм был настоящий.

— Ох, малыш… Марк обнял меня, словно ребенка и нежно чмокнул в макушку. — Больно было?

Боже, какой ты милый!

— Вообще-то оргазм — это кульминация сексуального возбуждения, характеризующаяся сильным чувством наслаждения и удовлетворения, профессор. Откуда боль, Марк Робертович?

— Так ты не…

— Не что, профессор? Не лишила ли я себя девственности золотым членом, раз уж Вы любезно отказались брать на себя такую ответственность?

Клянусь, Марк Робертович, ПОКРАСНЕЛ.

— Знаешь, Марк, я еще не настолько разочаровалась в мужчинах. В конце концов, раз ты не хочешь… можно и на графа посмотреть… Поди, опытный мужчина, столько лет ждет…

— Вика! — Марк сильнее стиснул мои плечи, — Я уснуть не мог, малыш. Все думал, что ты там одна… такая маленькая, нежная, одинокая… лежишь, корчась от боли и истекая кровью…

— Боже, Марк! Я, конечно, сама не видела, но уверена, что потеря девственности — это не такое уж харакири, которое ты мне тут описал.

— Малыш, я не знаю, у меня не было девственниц.

— Серьезно?

— А что тебя удивляет?

— Ну не знаю… Ты взрослый, красивый, успешный… Пахнешь охрененно… Неужели, вот прям ни одна девственница на тебя столько лет не запала?

— Ты первая, котенок.

Мне хотелось бы опровергнуть факт того, что я запала на Марка, но я лишь глупо разулыбалась, глядя в его темные глаза.

Я у него такая первая!

И он мой первый!

Теперь для меня это было ясно, как белый день и никаким сомнениям больше не подвергалось. Марк именно тот мужчина, с кем я хочу испытывать близость.

Первую. Вторую. Каждую…

— Я очень рада, Марк… — прошептала ему и уткнулась в колючий душистый подбородок.

Мы постояли так еще минуты две, а потом зазвонил его телефон. Горский нехотя отпустил меня, но одной рукой все также продолжал удерживать запястье. То самое, с зажатым в кисти агрегатом.

Мужчина глянул на экран, извинился и ответил. Мне было совершенно не слышно, что говорят на том конце, но брови моего мужчины нахмурились, а когда разговор был окончен, профессор, вновь обняв меня, пробурчал:

— Малыш, прости, но мне, правда, надо ехать.

— Угу.

Безумно сложно оторваться от его груди. Я словно подключилась к нему, как аккумулятор к розетке, и питалась перетекающей из него в меня энергией, уверенностью и силой, пропитываясь любимым запахом невероятного моего мужчины.

Преодолевая титаническими усилиями сопротивление собственного тела, выпуталась из надежного плена профессорских рук и протянула золотистую штуку мужчине.

Расставаться с ней было жаль, как оказалось, резиновый член весьма мощное средство воздействия на моего сдержанного профессора. Уверена, именно благодаря ему, Марк ни свет ни заря прилетел сюда, как Черный Плащ, спасать от страданий и боли.

Не ругать прилетел.

Пожалеть…

Проверить, в порядке ли я, после совершенной глупости.

Сердце защемило от прилива нежности к заботливому, внимательному мужчине.

Горский, наконец, взял злосчастную игрушку. В его широкой мужской ладони член смотрелся крайне пикантно. Буйная фантазия мгновенно выдавала неприличные картинки различных вариаций нас троих. Пульс забился барабаном в глотке, а щеки вспыхнули, словно катафоты на колесах велосипеда в свете ксеноновых фар.

Марк, неотрывно следя за мной горящим черным взглядом, казалось, считывал любую порочную мысль, влетающую в мое сознание со скоростью света. Профессор шумно выдохнул, поднес игрушку к носу и шумно втянул в себя запах.

Мою промежность прострелила острая, как копье, волна, затопившая жаром девственное лоно.

О Боги, ЧТО он творит?!

— Пахнет кокосом, — прохрипел Марк и убрал член во внутренний карман пальто, попутно вынимая оттуда небольшую подарочную золотистую коробку, перевязанную красным бантом. — Тебе, Вика.

— Спасибо… — я так растерялась от нахлынувшего возбуждения и неожиданного подарка, что просто хлопала ресницами, словно кукла.

Марк еще раз глубоко, но бесконечно быстро, поцеловал меня и ушел, бросив «до скорого».

Схватив увесистую корзинку, в обнимку с подарком, наполненная счастьем и чудом, как ребенок в новогоднюю ночь, побежала в комнату.

Уже там разглядела карточку среди нежных лепестков.

______

Долго от судьбы бежать пытался,

Только все равно истлел у твоих ног.

Жидкой лавой в венах расплескался

Беспощадный огненный цветок.

Без тебя мне жизнь, как будто снится,

Но настало время, чтоб прозреть:

Ты — МОЯ, Волшебная Жар-птица!

И отныне мой удел — ГОРЕТЬ.

______

Мне хотелось взлететь до земли!

Осторожно развязав алую шелковую ленту увесистой коробочки, сняла крышку. Улыбка свела скулы.