Любовь небесного цвета - Игорь Кон Страница 42

Опускаю взоры, настигая...

В петербургский кружок "ДрузейГафиза", кроме Кузмина, входили Вячеслав Иванов с женой, Бакст, КонстантинСомов, Сергей Городецкий, Вальтер Нувель (Валечка), юный племянник КузминаСергей Ауслендер. Все члены кружка имели античные или арабские имена. Встихотворении "Друзьям Гафиза" Кузмин хорошо выразил связывавшее ихчувство сопричастности:

Нас семеро, нас пятеро, нас четверо, настрое,

Пока ты не один, Гафиз еще живет.

И если есть любовь, в одной улыбке двое.

Другой уж у дверей, другой уже идет.

Для некоторых членов кружка однополаялюбовь была всего лишь модным интеллектуальным увлечением, игрой, на которыепадка художественная богема. С другими (например, с Сомовым и Нувелем) Кузминасвязывали не только дружеские, но и любовные отношения. О своих новых романах июных любовниках они говорили совершенно открыто, иногда ревнуя друг к другу. Водной из дневниковых записей Кузмин рассказывает, как однажды, после кутежа взагородном ресторане, он с Сомовым и двумя молодыми людьми, включая тогдашнеголюбовника Кузмина Павлика, "поехали все вчетвером на извозчике под капотоми все целовались, будто в палатке Гафиза. Сомов даже сам целовал Павлика,говорил, что им нужно ближе познакомиться и он будет давать ему косметическиесоветы".

С именем Кузмина связано появление вРоссии высокой гомоэротической поэзии. Для Кузмина любовь к мужчине совершенноестественна. Иногда пол адресата виден лишь в обращении или интонации:

Когда тебя я в первый раз встретил,

не помнит бедная память:

утром ли то было, днем ли,

вечером, или позднею ночью.

Только помню бледноватые щеки,

серые глаза под темными бровями

и синий ворот у смуглой шеи,

и кажется мне, что я видел это в раннемдетстве,

хотя и старше тебя я многим.

В других стихотворениях любовьстановится предметом рефлексии.

Бывают мгновенья,

когда не требуешь последних ласк,

а радостно сидеть,

обнявшись крепко,

крепко прижавшись друг к другу.

И тогда все равно,

что будет,

что исполнится,

что не удастся.

Сердце

(не дрянное, прямое, родное мужскоесердце)

близко бьется,

так успокоительно,

так надежно,

как тиканье часов в темноте,

и говорит:

"все хорошо,

все спокойно,

все стоит на своем месте".

А в игривом стихотворении"Али" по-восточному откровенно воспеваются запретные прелестиюношеского тела:

Разлился соловей вдали,

Порхают золотые птички!

Ложись спиною вверх, Али,

Отбросив женские привычки!

C точки зрения включения гомоэротики ввысокую культуру большое значение имела автобиографическая повесть Кузмина"Крылья" (1906). Ее герою, 18-летнему наивному мальчику изкрестьянской среды Ване Смурову трудно понять природу своего интеллектуальногои эмоционального влечения к образованному полу-англичанину Штрупу. Обнаруженнаяим сексуальная связь Штрупа с лакеем Федором вызвала у Вани болезненный шок,отвращение переплетается с ревностью. Штруп объяснил юноше, что тело даночеловеку не только для размножения, что оно прекрасно само по себе, что"есть связки, мускулы в человеческом теле, которых невозможно без трепетавидеть", что однополую любовь понимали и ценили древние греки. В концеповести Ваня принимает свою судьбу и едет со Штрупом заграницу.

"Крылья" вызвали бурнуюполемику. В большинстве газет они были расценены как проповедьгомосексуальности. Один фельетон был озаглавлен "В алькове г.Кузмина", другой - "Отмежевывайтесь от пошляков".Социал-демократические критики нашли повесть "отвратительной" иотражающей деградацию высшего общества. Андрея Белого смутила ее тема, анекоторые сцены повести он счел "тошнотворными". Гиппиус призналатему правомерной, но изложенной слишком тенденциозно и с "патологическимзаголением". Напротив, застенчивый и не любивший разговоров о сексеАлександр Блок записал в дневнике: "...Читал кузминские "Крылья"- чудесные". В печатной рецензии Блок писал, что хотя в повести есть"места, в которых автор отдал дань грубому варварству и за которые свосторгом ухватились блюстители журнальной нравственности", это"варварство" "совершенно тонет в прозрачной и хрустальной влагеискусства". "Имя Кузмина, окруженное теперь какой-то грубой, варварски-плоскоймолвой, для нас - очаровательное имя".

В повести Кузмина и его рассказах"Картонный домик" и "Любовь этого лета" молодые людинаходили правдивое описание не только собственных чувств, но и быта. Для нихмногое было узнаваемым. В начале XX в. в больших русских городах ужесуществовали две более или менее оформленные гомосексуальные субкультуры:художественно-интеллектуальная, средоточием которой были известные поэты ихудожники, и сексуально-коммерческая, организованная вокруг определенных бань идругих мест мужской проституции. В какой-то степени эти субкультурыпересекались. Рафинированные интеллигенты не могли обойтись без коммерческихмальчиков и вводили их в интимный круг своих друзей, по необходимости полагая,что юность и красота компенсируют недостаток культуры. Но эти молодые люди былискорее сексуальными объектами, чем партнерами для интеллектуального общения,как только влюбленность мэтра проходила, они отсеивались.

Кузмин был не единственным центромпритяжения гомосексуальной богемы. Не скрывал своих гомоэротическихнаклонностей выходец из хлыстов выдающийся крестьянский поэт Николай Клюев(1887-1937), которого постоянно окружали молодые люди. Особенно близок он был сСергеем Есениным, два года (1915-1916) поэты даже жили вместе. Друг ЕсенинаВладимир Чернавский писал, что Клюев "совсем подчинил нашегоСергуньку", "поясок ему завязывает, волосы гладит, следитглазами". Есенин жаловался Чернавскому, что Клюев ревновал его к женщине,с которой у него был его первый городской роман: "Как только я за шапку,он - на пол, посреди номера сидит и воет во весь голос по-бабьи: не ходи, несмей к ней ходить!" Есенин этих чувств Клюева, видимо, не разделял, но доконца жизни сохранял к нему любовь и уважение.

О сексуальности самого Есенинасуществует много мифов и недоказанных предположений. Есенин хвасталсяколичеством "своих" женщин, но его отношение к большинству из нихбыло довольно циничным. Некоторые близко знавшие его люди утверждали, что онвообще не мог никого глубоко любить, хотя добивался, чтобы любили его. Этапотребность быть любимым распространялась и на мужчин, многие из которыхвлюблялись в обладавшего редким, поистине женственным, шармом, поэта. Есенинявно предпочитал мужское общество женскому, охотно спал с друзьями в однойкровати, обменивался с ними нежными письмами и стихами.