Леди в бане - Виктор Рябинин Страница 37

Долго стояли мы с другом в траурном молчании подле останков логова домашних животных, свесив головы на груди. И не было сил оторваться от печальных дум о превратностях земного бытия.

С наступлением сумерек, верный своему слову мистер Хломс, отправился обследовать за каким-то чёртом курятник. Я же, слегка проанализировав доступные мне факты, вновь пришёл к прежнему выводу. И сомнения меня не грызли. Двойное убийство с похищением самого ценного – любимых животных сэра Гарри, было совершено, судя по манере исполнения, одним преступным серийным маньяком с целью получения выкупа или на развод для последующей продажи с аукциона. В мою трезвую голову иное объяснение хищения никому не нужных в округе четвероногих друзей сэра просто не влезало. Верные же слуги, несомненно, пали от руки злодея, защищая редкопородное хозяйское добро, что посмертно свидетельствовало об их высоких моральных качествах. Псы в обоих случаях молчали, видимо, по веским причинам. Либо от испуга, в силу незрелости возраста, либо с связи с их лёгким удушением безжалостной рукой негодяя. Так как общая картина преступления мне была предельно ясна, то разгадку бесследного исчезновения трупов я оставил на совести мистера Хломса и отправился в замок, унося с собой разгадку трагедии. Поимка преступника, по моим расчётам, была не за горами.

Сэра Гарри я застукал в столовой у камина с бокалом бренди в руках и тот час же составил ему компанию. И не успела ещё взойти луна, как хозяин, распечатывая с горя очередную бутылку, поведал мне жуткую тайну семьи Пройддохов, владеющих с исторически далёких времён Ваучервиль-холлом.

Злой рок уже несколько поколений терзал мужскую ветвь знатного рода. И дед, и отец, и, по преданию, прадед сэра Гарри, доживая до сорока с небольшим лет в родовом замке, вдруг навсегда исчезали из здешних мест при весьма загадочных обстоятельствах. Причём, этому всегда предшествовало не раскрываемое убийство кого-нибудь из обслуживающего персонала, а заодно и ограбление поместья. Распускаемые впоследствии некоторыми кредиторами слухи о, якобы, периодически встречаемых на просторах Латинской Америки пропавших владельцах Ваучервиля с их убиенными слугами, реальной почвы под собой не имели, в силу невозможности проверки этих наветов местной полицией. А что до имеющих быть место приватных домыслах кое-кого из неудачно власть предержащих о возможной причастности пропавших Пройддохов к незаконным махинациям с казной графства, то и этот постулат никогда не был доказан основательно.

Женщины в замке тоже не приживались. И, обычно, счастливо разрешившись от бремени малюткой, как правило, мужского пола и сдав его на руки кормилице, незамедлительно спешили под родительский кров. Причиной тому, как я понял, если что и понял из сумбурной речи сэра Гарри, была наследная строгость в характерах их супругов и беспробудная тяга последних к поискам истины в тиши личных библиотек и погребов. И эта родовая черта передавалась по наследству, как и место в парламенте, с постоянством смены дня и ночи.

А вот сейчас, как плакался сэр Гарри, после пропажи самого ценного его имущества в виде бессловесных тварей, он и сам почувствовал нависшую над ним возможность исчезновения, несмотря на отсутствие наследника и некоторые стеснения в средствах из-за высокого закладного процента и долговой ямы. Однако, неумолимый рок всё же толкал Гарри Пройддоха Ваучервильского за границу. То есть, за грань реалий здешнего мира, тем более, что появись вполне возможный наследник от леди Аннабель, то сему родовитому преемнику, с пропажей собак, ничто более не напоминало бы о селекционной деятельности и неисчислимом богатстве папаши Гарри. Да и дела в казначействе графства пришли в упадок.

И вот пока таким образом изъяснялся хозяин, а я ему сочувствовал, перелистывая расписание морского транспорта с пометками сэра, из курятника в приподнятом настроении вернулся ни с чем мистер Хломс. Мы с моим новым другом попытались заострить внимание сыщика на вечерней трапезе с бокалом доброго вина, ибо все теоретические вопросы расследования были мною завершены и одобрены сэром. Но мистер Хломс, с присущим ему неуёмным энтузиазмом, наложил вето на наши мирные посиделки, сказав:

– Дорогой Ваксон, нам необходимо навестить Дралсексов в Трах-Бичской сторожке. Собирайтесь в путь.

Излив на Шуррика весь специфичный для сыскного дела словарный запас, объясняя поспешность в столь незамысловатом деле, а заодно восхитившись игрой его недюжего ума, я простился с дорогим сэром и, согласно правилам маскировки, по касательной к окаймлявшим дорогу деревьям, устремился за Хломсом в Трах-Бич.

* * *

Ночь, набросившая свой звёздный плащ на болота, угрюмо сопутствовала нам на неуютной дороге к сторожке. Чахлые деревца по краям разбитого дождями просёлка бесприютными странниками таились в загустевшей тьме, пугая путников. Но мы, как уверял великий сыщик, вопреки моему здравому смыслу, приближались к разгадке Ваучервиль-холла.

– Шуррик, а что мы забыли у Дралсексов? – в который раз пытался я завести задушевный разговор с другом. – Не лучше ли нам вернуться к бокалу старого вина и, всё взвесив, где-то через пару недель с помощью полиции и регулярных войск обшарить болота?

Сыскных дел мастер по обыкновению промолчал, зная мой гордый характер и обильный словарный запас родного языка. К тому же он был уверен, что я не оставлю его без литературной опеки, ибо лондонский читатель уже устал ждать моего очередного писательского отчёта о нашей криминальной деятельности. Ведь мой скромный пытливый зуд сочинителя сопровождал Хломса во всех его начинаниях. Поэтому, отхлебнув из походной фляги и тем самым восстановив равновесие мысли в голове, я продолжал следовать за мистером Хломсом, сжимая в потной руке револьвер и готовясь отразить любое нападение с тыла.

Мы, молча и споро, крались к логову биологов. И не успело утро вступить в свои законные права, а я ради придания лёгкости шагу опустошить флагу и в пятый раз исполнить боевой шотландский гимн, как наш малочисленный отряд уже стучался в дверь сторожки, ломкий свет в окнах которой свидетельствовал о наличии хозяев.

Дверь почти сразу распахнулась, и мы уверенно вломились внутрь довольно обширной комнаты. Хломс задержался у входа, я же преисполненный отваги и инерции, свойственной преследователю, проскочил вперёд и упёрся в грубой работы стол с двумя скамьями по бокам. Впереди у дальней стены пылал камин, неверным светом заполняя этот разбойный притон, слева виднелся платяной шкаф, а справа за ширмой угадывалась кровать.

Пока я надлежащим образом и в считанные секунды оценивал обстановку предстоящего места сражения, Хломс за моей спиной зачем-то представился незамеченным мною обитателям этого вертепа и сказал, что хочет видеть мистера Дралсекса по неотложному делу. Вместо того, чтобы сразу применить оружие на немедленное поражение, сыщик опять начал свои дедуктивные игры.

– Мистер Хломс! Какой сюрприз! Я вас неоднократно видела в Лондоне, – вдруг услышал я за собой глубокий грудной голос. – А это, если не ошибаюсь, доктор Ваксон?

Я почти стремительно обернулся, как старый боевой конь, услыхавший призывной клич полковой трубы. Передо мной стояла…Нет, это была не женщина! Передо мной возникло белокурое и пышногрудое с огромными и карими, словно бренди, влажными, словно свежая бутылка из погреба сэра Гарри, глазами, в тёмную бездну которых я погрузился сразу же, потеряв ощущение пространства и времени. И лишь где-то в глубине естества, подспудно пульсирующее чувство долга, с огромным трудом вернуло меня к реальности, и я смог, наконец, оценить опытным взглядом всю стать бесподобной хозяйки. Строгое, рельефно вырисовывающее бюст платье тёмного тона плотно охватывало фигуру молодой женщины, а переливчатый огонь камина игрой света и тени создавал иллюзию постоянного волнения здорового и влекущего к себе тела. И меня проняло осознанием глубочайшей ответственности за ход проводимой операции, так кстати возложенной на мои плечи самим Провидением.