Интимные записки английского денди эпохи короля Эдуарда - Руперт Маунтджой Страница 35

Нет на свете большего счастья,

Чем раствориться в губах твоей власти.

Нам страсть раскрыла свои объятья,

И я впервые узнал тебя.

Когда я ломал голову над тем, как бы получше продолжить этот стишок, раздался робкий стук в дверь.

— Войдите, — отозвался я, и в комнату вошла Салли, наша сексапильная служанка.

— Что тебе надо, Салли? Мою комнату, по-моему, уже убирали, — поинтересовался я.

— Я знаю, мистер Руперт, она была готова уже к полудню, — ответила белокурая соблазнительница. — Но мистер Голдхилл велел мне наполнить чистой водой все графины в спальнях — извините, если я помешала вам.

Она поставила поднос, на котором стоял графин, и спросила:

— Вы пишете ещё одно стихотворение?

Я был в шоке — как, чёрт возьми, она узнала?

Как будто прочитав мои мысли, она объяснила:

— Я читала ваши стихи, которые вы написали мисс Диане Вигмор. Не сердитесь. Не стоило оставлять их просто так, если вы не хотели, чтобы их кто-нибудь прочитал. У меня хорошо складываются рифмы, возможно, я смогу помочь вам.

Я и ответить не успел, как она уже пристроилась рядом со мной. Честно говоря, я ни капельки не верил, что Салли сможет завершить начатый мной стишок. Но, дорогой мой читатель, я жестоко ошибался: у Салли действительно был дар рифмовать слова, так что я почувствовал себя посрамлённым. Эти стихи — вызов всем, кто, разделяя существующие предрассудки, считает, что низшие сословия не способны ни к чему, кроме самой примитивной речи, мыслей и поступков. Салли действительно очень помогла мне, когда я писал это стихотворение:

Взаимное влечение,

И сладость поцелуя,

И ласки, и томление —

Ни капли сожаленья.

Тела сплелись,

Дыханье жарко,

Ведь отдавать себя —

Не жалко!

Лишь ночь прошла —

И вновь виденье:

Любви и ласк —

Без сожаленья!

— Салли, вот, оказывается, где талант зарыт, — засмеялся я, но она отмахнулась от моего, как я теперь понимаю, немного снисходительного комплимента.

— Да, вообще-то мы там, внизу, много чего умеем, кроме уборки и готовки. Например, мистер Голдхилл всерьёз увлекается искусством Древней Греции и в прошлом году ездил в Лондон посмотреть скульптуры Элджина. [17]

— Ты удивляешь меня, Салли. А теперь ты, наверное, скажешь, что наш кучер Уоллес — знаток творчества голландских художников.

— Нет, мистер Руперт, — усмехнулась она. — Он даже о голландских шляпах мало что знает. Его больше интересуют крикет, футбол, эль и секс — кстати, как насчёт небольшого секса перед вашим возвращением в школу?

У меня загорелись глаза.

— Вот теперь ты говоришь дело. К чёрту поэзию и скульптуры Элджина!

— А вот вас — не к чёрту, а совсем наоборот! — вскричала она, становясь передо мной на колени, расстёгивая брюки и стаскивая с меня трусы, чтобы выпустить на волю мой надувшийся член. Он выскочил, как пружина, становясь всё напряжённее прямо на глазах. Одной рукой Салли взялась за мои гениталии, а другой стала шаловливо играть с моим орудием, скользя вдоль по нему пальцами. Дождавшись, пока он отвердеет, как камень, она взяла его в рот. Её язык начал легонько касаться его головки, забегая во все складочки, а руки нежно, но настойчиво сжимали мои яйца. Она начала жадно сосать его, скользя губами по всему члену и шумно сглатывая, когда мой член доходил ей до самого горла. Я сумел расстегнуть её блузку и нежно сжал руками её груди, сжимая пальцами соски, и начал активно двигаться у неё во рту, пока, очень скоро, я не выпустил ей в рот струю кремообразной жидкости, которую она немедленно и проглотила.

Есть ли что-нибудь более потрясающее, чем когда хорошенькая девушка сосёт твой член? Это добавляет новую остроту хорошему сексу. Лучше всего это выразил мой старый приятель сэр Лоринг Сейерс, который недавно так написал в «Креморне»: «Когда женщина сосёт член своего любовника — она самым доступным чувственным образом признаёт мужское начало своего партнёра».

Я уверен, что так было и с Салли, которая доставила мне невыразимое удовольствие.

— Теперь твоя очередь попробовать меня, — потребовала она, быстро скидывая с себя остатки одежды. Она легла на спину, и вид этой женской плоти с зазывно, но не вызывающе проглядывающими меж светлых волос половыми губами свел меня с ума. Я приникнул к Салли, которая ещё шире раздвинула бёдра. Буквально в следующую секунду я уже вылизывал, целовал и ласкал сокровищницу её женственности. Мой язык нырнул вглубь, и я почувствовал, как под моими прикосновениями распухает её клитор. Затем я почувствовал освежающий вкус любовных соков девушки, когда она со стоном обвила бедрами мою шею, все крепче прижимая моё лицо к своему потайному месту.

Я касался её клитора кончиком языка, пока она не достигла пика наслаждения.

— Я хочу, чтобы ты вошёл в меня, — простонала она, освобождая мою голову.

Я опустил Салли на спину и, когда она немного пришла в себя, она велела мне самому лечь на спину и встала на колени возле моего наполовину вставшего члена. Она провела грудями по его головке, и это произвело желаемый эффект. Она взялась за мой скользкий член и стала тереть его, пока он не встал окончательно. Затем она взяла его головку и ввела его себе во влагалище. Он быстро скользнул внутрь, а я одновременно с этим сжал рукой роскошные груди Салли.

Она начала двигаться на мне, равномерно работая бёдрами. Я вошёл в ритм её движений и принялся играть с роскошными грудями девушки, пока она всё наращивала и наращивала темп. Это был очень быстрый секс. Мы не сдерживали себя, и с каждым движением Салли вниз я поднимался ей навстречу, нисколько не уступая ей в пыле. По нашим телам пробежали волны наслаждения, пощипывание в члене стало все сильнее, и вскоре я почувствовал, как густая струя спермы начала искать себе выход наружу. Мой член конвульсивно дернулся, и я выпустил всю эту струю ей во влагалище. Она достигла оргазма вместе со мной. Сокращения стенок её влагалища лишь усиливали наслаждение, и ещё одна порция семени излилась в неё. Она приподнялась и упала мне на руки, дрожа и всхлипывая от удовольствия.

Мы долго лежали, измученные и часто дыша. Никто из нас не мог произнести ни слова. Потом она улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй. Я почувствовал, как она расслабилась и вынул из неё свой обессиленный член. Я с грустью взглянул на него, но Салли сказала:

— Он и так хорошо поработал. Моя оценка — девять с половиной из десяти возможных, а это на полбалла больше, чем я когда-нибудь кому-нибудь давала.

— А Голдхиллу? — спросил я.

— Он обычно получает семь или восемь баллов. Что касается десяти баллов, то, надеюсь тебе удастся получить эту почетную оценку на рождественских каникулах, — поддразнивала меня Салли.