Серебряное пламя - Сьюзен Джонсон Страница 30

Он еще раз откашлялся перед тем, как ответить.

— Почему бы нам не обсудить это за ленчем на благотворительном базаре? — Хотя Хириам Ливингстон был старостой пресвитерианской церкви, но сейчас на его лице появилась улыбка распутника.

— Буду с нетерпением ждать, мистер Ливингстон — проворковала Валерия, — но что скажет ваша жена?

— Это доброе дело, — заверил он тоном любезного дядюшки. — А поскольку Абигел неважно себя чувствует последнее время, то, по-видимому, она не сможет прийти.

— Как это по-христиански, сэр, быть представителем всей семьи на благотворительном базаре.

— Мы стараемся выполнять наш долг.

— Как бескорыстно, — промурлыкала Валерия.

— Заверяю вас, что я полностью буду в вашем распоряжении.

И надеюсь, очень скоро, подумал он.

— Вы настоящий рыцарь, мистер Ливингстон. Кстати, это напомнило мне о маленькой проблеме, с которой я недавно столкнулась. Может быть, вы посоветуете, как себя вести… я имею в виду, кому бы я могла подать жалобу. — Валерия застенчиво опустила ресницы и продолжила: — Боюсь, это крайне неприлично.

Она подняла подбородок, губы ее слабо задрожали, что, по ее представлению, должно было усилить эффект сказанного.

— Я очень испугалась, сэр.

— Что случилось, дитя мое? — Ливингстон отреагировал мгновенно. — Если я могу быть чем-то полезным…

— Понимаете ли, сэр… — Валерия коснулась верхней пуговицы своего жакета, словно хотела проверить, полностью ли она защищена. — На днях я шла мимо конюшни, когда передо мной появился индеец: казалось, он возник ниоткуда… и… и он пристал ко мне, — она продолжала с трясущимися губами. — Он коснулся моей груди… — Она запнулась, чтобы усилить впечатление об ужасе нападения, которому она подверглась.

Лицо у Ливингстона побагровело:

— Мы повесим негодяя! — загремел он. — Вы смогли бы узнать его?

Христианское чувство Хириама Ливингстона не распространялось на индейцев, негров или людей с желтой кожей, хотя терпело женское меньшинство, группирующееся вокруг мисс Роджер, руководителя церковного хора, которая встречалась с ним днем по вторникам в доме, который он снимал в пригороде.

Валерия глубоко вздохнула и деликатно стала теребить лежавшую у нее на коленях салфетку.

— Боюсь, что нет, сэр. Это произошло так быстро. Я закричала и бросилась бежать. Думаю, что мой крик спугнул его, а я бежала, не останавливаясь до самого дома.

— Ваш отец должен узнать имя негодяя, а правосудие сделает свое дело. — «Горный ежедневник» был только одной из многочисленных газет Запада, которые пропагандировали «решительное и окончательное» разрешение индейской проблемы броскими заголовками и пламенными передовицами.

— Нет, нет, сэр, я ничего не говорила об инциденте папе. Он не терпит индейцев вне резерваций.

— Оправдывать грязных дикарей! — воскликнул Ливингстон. Лицо у него от гнева побагровело. — Он должен быть наказан. Повешен! Если эти дикари не получат хорошего урока, они будут продолжать безнаказанно угрожать белым женщинам.

— О, сэр, я вовсе не имела в виду выносить скандал на публичное обсуждение. Пожалуйста, Хириам. — То, что она назвала его по имени, внесло в их разговор ощутимую интимность. — Я буду очень смущена, если об этой истории будут говорить в городе. Пожалуйста, ведь он коснулся моей груди, Хириам… — Слова явного приглашения как бы повисли в воздухе между ними.

— Мерзавцы заплатят за это, — прорычал Ливингстон. — Сейчас не время мягкосердечия; проклятые дикари должны, знать свое место.

— Прошу вас, Хириам, — нежно взмолилась Валерия, добавив в свой голос придыхания, — обещайте мне, что никто ничего не узнает.

Она выдавила слезу, скользнувшую по щеке.

— Извините, что я обременяю вас, но я думала, что вы, возможно, знаете кого-нибудь из представителей власти, кому бы я могла вручить жалобу и, кто был бы неболтлив. — Вытерев пальцем слезу, словно маленькая девочка, она провела кончиком языкам по верхней губе. — Пожалуйста, — прошептала она.

Ливингстон отреагировал на эту чувственную невинность как волк, увидевший овчарню.

— Конечно, Валерия, — назвал он ее также по имени. — Если вы хотите, чтобы это дело осталось конфиденциальным, так и будет.

Он сунул руку в карман, вытащил платок и протянул его ей:

— Ваш покорный слуга, дорогая.

— Как хорошо, что вы все понимаете, — нежно ответила Валерия, вытирая глаза платком. — Я чувствую себя намного спокойнее, поговорив с вами об этом ужасном деле. Учитывая вашу доброту, — продолжала она, умышленно положив платок в сумочку, словно предполагая их будущую встречу, когда придется вернуть его, — вас, наверное, осаждают женщины, домогающиеся совета.

— Нет никого, с кем бы мне было приятно разговаривать, кроме вас, дорогая, — галантно ответил Ливингстон, прикидывая в уме, сколько дней осталось до благотворительного базара. Прекрасное сочетание событий, подумал он, затащить мисс Стюарт в постель и вздернуть никчемного дикаря.

— Очень любезно с вашей стороны, — сказала Валерия, поднимаясь и одергивая летящий бархат. — Я ловлю вас на слове, что мы встретимся за ленчем, — закончила она с ослепительной улыбкой.

— Можете быть уверены, дорогая.

Валерия позволила проводить себя до дверей и, когда повернулась, чтобы попрощаться с Ливингстоном, на секунду прижалась грудью к его руке.

После обеда за рюмкой шерри Валерия и ее отец обсуждали результаты первых встреч.

— Хириам Ливингстон вполне подготовлен, — сказала Валерия с волнующим смешком. — Господи, папа, у него потекли слюнки не столько от меня, сколько от предвкушения повесить индейца. В самом деле, — продолжила она, приподняв бровь, — если бы ему пришлось делать выбор между мной и повешением, думаю, что он предпочел бы второе.

Дункан поднял рюмку в честь дочери, чувствуя больше уверенности в успехе затеянного ими рискованного предприятия. Миллионы Хэзэрда засияли перед ним.

— Поздравляю. Значит, он на нашей стороне.

— Не только на нашей стороне, но хочет взять инициативу и сам заниматься этим делом. Я только удержала его от немедленного опубликования кричащего заголовка об оскорбленных белых женщинах с упоминанием о моих слезах. Но…

Дункан развалился на диване.

— Но… — подсказал он с улыбкой.

— Но я дала ему понять, что могу пойти на огласку в интересах предотвращения дальнейших оскорблений беспомощных женщин. И Хириам готов быть в авангарде желающих добиться линчевания индейцев.

— Хириам? — Ее отец удивленно приподнял брови.

— Мы называем теперь друг друга по имени.

— Он просто старый жулик, — пробурчал Дункан.

— Но полезный жулик… очень полезный, ненавидящий от души индейцев и могущий распространять ненависть с пользой для нас.