Гризли - Галина Чередий Страница 29

— Настолько, что его можно отложить и попредвкушать.

— Херня! — фыркнула я и прошлась голышом по комнате к своей, лежащей в углу на деревянной лавке сумке. — Я в принципе не собираюсь тащить в рот какую-то фигню, приготовленную в антисанитарных условиях. Вся эта дебильная походная романтика не для меня. И кстати! У меня нет обуви. Очень сомневаюсь, что моя высохла со вчера и в принципе пригодна теперь для носки.

— Обувь надо купить тебе, да, — кивнул Яр. — Смотаемся в поселок попозже. А до речки я тебя и на спине, как рюкзак, донесу. Тут пройти пятьдесят метров.

— Вчера не натаскался?

— А свое таскать — только в радость. Давай как в том старом мультике про Гену и Чебурашку: ты возьмешь все нужное, а я возьму тебя.

— «Возьму тебя» звучит хоть и старомодненько, но совсем не про рыбалку. — Я неторопливо надевала кружевные трусики, нахально ухмыляясь при виде его сосредоточенно-напряженного выражения лица, неотрывного взгляда и частых рывков кадыка.

— Понимаю твои старания, но у тебя не выйдет убедить себя, что между нами исключительно только секс, Роксана.

— Пф-ф! — закатила я глаза. — А что у нас еще может быть? Мы едва знаем друг друга, взаимно бесим, не имеем ни грамма общего, и если ты вдруг решил, что эта моя вчерашняя сопливая исповедь что-то значит…

— Прекрати! — рявкнул Яр на меня, затыкая. — Я ЗНАЮ, что ты делаешь, погремушка! Я ЗНАЮ, что ты чувствуешь! Брыкайся, как хочешь, меня ты от себя уже не отцепишь. Но не пытайся обгадить из страха первый момент собственной откровенности со мной. Тебе не нужно бояться меня.

— То есть я тебя боюсь? — насмешливо фыркнула я, злясь, что так отдает болью в груди.

— Еще как. Но у тебя нет причин. Я уже никуда не денусь. Так уж у нас вышло. Со временем усвоишь, — и он указал мне на стол, состроив «этот вопрос исчерпан» рожу. Ну говорю же — бесит.

При выходе из дома, прямо на крыльце, он повернул меня к себе спиной и нацепил рюкзак. Потом обошел и встал на одно колено, предлагая взгромоздиться на себя. Я нарочно помедлила, изучая пристально еще и вид сзади.

— Качков не люблю, но задница у тебя что надо, — усмехаясь, сказала ему и даже нахально стиснула одну его ягодицу. Ну как, попыталась, потому как они у него, похоже, вырезаны из дерева. Из дуба стопудово.

— Ну хоть что-то во мне что надо, — оглянулся через плечо Яр выжидающе.

Я взобралась на него, обвив ногами вокруг торса сзади и за шею. Не придушу хоть? Вряд ли. Там мышцы, как железо, что ему мои цепляния. Яр подхватил связку уже приготовленных удочек, какой-то плотно свернутый тюк и бодро зашагал вокруг дома. За баней открылась тропинка, что действительно метров через пятьдесят привела к речке.

— Слезай, — скомандовал гризли, остановившись около приличных размеров валуна с плоским верхом. — Тут уже хорошо все прогрелось.

Поверхность камня и правда была уже теплой. Яр, сняв с меня рюкзак, развернул тюк, расстилая на берегу еще одну шкуру, и достал из середины свертка что-то непонятное.

— Я пока снасти установлю, а ты сиди тут. Скоро совсем потеплеет и сможешь везде ходить. Но если нетерпячка, то хоть носки надень, — и он кинул мне то самое мохнатое нечто. — Шерсть натуральная. Чистые, не носил никто. Я покупал в поселке у бабульки одной для зимней охоты, но не пригодилось. Только к самой воде не лезь и по траве не ходи, там еще роса.

Я приподняла один из толстенных уродливых носков, с подозрением рассматривая.

— Что-то они какие-то кривоватые, что ли, — высказалась критически.

— Есть немного, — согласился он. — Бабуля старенькая совсем, с глазами и памятью плоховато.

— А зачем купил? Тоже из жалости, из которой со мной возишься? — Раздражение опять хлестнуло мне по нервам из своей вечной засады.

— Желание помочь и бесполезная жалость — разные вещи, Роксана, — невозмутимо ответил Яр, состыковывая несколько кусков в одно длинное удилище.

— Ага, то есть ты у нас Бэтмен? Или Супермен? Короче, герой, причиняющий всем добро?

— Нет, я просто знаю, что это такое — отчаянно нуждаться в помощи, но отрицать потребность в ней.

Я еще не сгенерировала очередную колкость, когда на камень рядом со мной вспрыгнул котяра и тут же по-хозяйски развалился на утреннем солнышке.

— Фу, ну и урод же он все-таки, — скривилась я, ощущая, однако, не столько брезгливость от вида проплешин и шрамов этой мохнатой скотинки, но и что-то вроде сочувствия. При ближайшем рассмотрении казалось, что этого бедолагу как минимум изощренно пытали. — И где ты его только такого нашел?

— На помойке, на которой и сам некоторое время обретался, пока Андрюха меня не нашел и в ум не привел.

— Ты? На помойке? — Я уставилась на гризли изумленно.

— Ага, практически так, — кивнул он, продолжая возню со снастями.

— И как же ты такой весь из себя правильный и знающий, как надо, там оказался?

— Я не правильный. А туда я сам себя определил. Бухал, жалел себя сильно, решил на жизнь забить. Короче, сломался и сдался.

Он говорил это легко как-то, без всякого надрыва, но вот у меня отчего-то неожиданно потянуло-заныло все. От зубов до мозолей на пальцах ног. Но сильнее всего в районе сердца и желудка.

— Что так? — Я присела на камень рядом с кошаком.

Потрогала его ухо пальцем. Он открыл свой единственный глаз, глянув угрожающе. Я же показала ему зубы в ответ и потрогала снова. Он хлестнул хвостом и закрыл глаз, вдруг затарахтев так громко, будто неподалеку завелся трактор.

— Моя жена тогда ушла к моему более состоятельному другу… Ну я тогда считал, что другу. Но сначала избавилась от нашего ребенка.

— Тупая п*зда! — выпалила я, со свистом втянув воздух. — Смотрю, ты умел выбирать друзей.