Идол - Наталья Шагаева Страница 22

Вдыхала его запах, и по телу шел жар предвкушения, я испытывала огромное удовлетворение и прилив адреналина, когда со всей силы залепила Богдану пощечину, отбивая ладонь. Замерла с колотившимся сердцем, позволяя Идолу расслабиться, подпустила его близко и укусила, чувствуя привкус крови. Внутренняя влюбленная девочка испугалась, переживая за Богдана, и я хотела ее придушить. Он нарушил мое психологическое равновесие, и я хочу мести. Нет, я не хочу для него физической расправы или смерти. Я хочу его душевной боли.

Выбежала из подсобки, закрылась в туалете и долго умывалась холодной водой, споря со своей наивной половиной. Внутренняя дура кричала, что Богдан ни в чем не виновен. И я была с ней в чем-то согласна. Он не любил меня, я сама напросилась, сама отдалась и сама придумала мужчину, которого нет. Но я никогда не прощу ему то сообщение, где он цинично предложил мне избавиться от ребенка и просил не перекладывать его на него. Я бы с радостью забыла этот момент своей жизни, иногда мне хочется, чтобы у меня случилась амнезия, но, к сожалению, маленькая сероглазая девочка в моих снах не дает мне вычеркнуть из памяти мой грех, который я совершила. И я эгоистично хочу мстить Богдану.

Когда убирала в вип-комнате, нашла пригласительный на его бой. Хотелось порвать его и выкинуть, но его забыл Герман Маркович, и мне пришлось отнести билет ему.

— Ты не хочешь пойти на бой? — спросил он меня, задумчиво покручивая билет.

— Ммм, нет, уже не интересуюсь боями.

— Почему «уже»? А раньше интересовалась? — выгибая брови, поинтересовался Герман.

— Было дело, — усмехнулась.

— Ты все больше меня поражаешь. Откуда ты такая взялась? Всего девятнадцать лет, а в любви разочарована, боями интересовалась — когда только все успела?

Мужчина смотрел на меня с интересом, а мне нравилось с ним беседовать. Есть в нем что-то приятное. Может, я плохо разбираюсь в людях, но не чувствовала от него похоти или чего-то опасного. Герман в меру строг, требователен как начальник, но не противен. В его словах и действиях никогда нет подтекста. И глаза у него очень усталые, словно ему не тридцать девять, а девяносто, и на него давит какой-то груз, который нельзя скинуть.

Герман крутил в руках бокал с коньяком, смотрел на меня, но казалось — сам где-то далеко.

— Так сложилось, — выдохнула.

— Бывает. Жизнь — та еще сука. У меня есть лишний билет на хорошее место, а пойти не с кем… Моя рациональная сторона не хочется выбрасывать приглашения или перепродавать. Потому что тогда мне придется сидеть рядом с совершенно незнакомым человеком, возможно, он будет мне неприятен. Поэтому я приглашаю тебя посетить со мной бой.

— Герман Маркович, это приглашение выглядит двусмысленно. Поэтому я вынуждена вам отказать.

Герман закатил глаза:

— Никого подтекста здесь нет, просто приглашение. Можешь считать это корпоративном для сотрудников или поощрением за хорошую работу. Или приказом начальника, который не обсуждается, — усмехнулся мужчина.

Если минуту назад это приглашение казалось мне абсурдным, то сейчас уже хотелось пойти на бой Идола с Германом.

Игра началась. И я была в предвкушении. Я хотела еще его эмоций.

* * *

Смотреть на бой было тяжело. Нахлынули тяжёлые воспоминания, посетило дежавю. Внутренняя девочка вылезла наружу и во все глаза смотрела, как Идол проигрывает, и я никак не могла ее утихомирить до последнего момента боя, жмурилась, морщилась, когда Идолу наносили удары. Герман пытался меня приободрить, отшучивался, рассказывал, что это такая тактика вымотать соперника, а мне хотелось кричать: «Какая к черту тактика? Его же убивают!» И если вчера я испытала ненормальное удовлетворение от крови Богдана, то сегодня мне невыносимо больно.

Все прошло, когда Идол одержал победу. Внутренняя дурочка успокоилась и удовлетворенно выдохнула, позволив запихнуть мне ее куда подальше. Богдана награждали, поздравляли, он говорил благодарственную речь, а сам не сводил глаз с меня и Германа. Глаза злые, звериные, ревностные, убийственные, а во мне просыпается азарт. Ну что он мне сделает? Больнее и страшнее, чем раньше, уже не будет, поэтому я ничего не теряю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вы знакомы? — вдруг спрашивает меня Герман, когда мы выходим на улицу.

— С кем? — делаю вид, что не понимаю.

Герман очень проницательный мужчина и многое читает между строк.

— С Идолом, — мужчина галантно открывает для меня двери, а сам заглядывает в глаза, которые я прячу.

— Нет, с чего вы взяли? Где я, и где Идол? Мне до него не дотянуться.

Мужчина прищуривается, а потом снисходительно улыбается, словно не верит мне. Он молча садится в машину, заводит двигатель и везет меня домой.

— Слишком много эмоций с его стороны к тебе, — произносит Герман, уверенно управляя машиной.

— Тут либо что-то личное, либо он на тебя запал.

— Скорее, второе.

— Тогда мой тебе совет, дружеский… — Герман задумывается. — Нет, это наказ начальника — не связывайся с ним, он использует девушек. Играет и выкидывает, — вполне серьезно, немного повышая для убедительности тон, произносит Герман.

Опоздал он со своими советами…

* * *

Адам усердно печатает на моем ноутбуке контрольную, а я сижу на подоконнике, мешаю кофе и смотрю на заснеженный двор и молодую девушку с коляской — лет двадцать, не больше, а уже мама. И я могла быть мамой… Не знаю, почему моя память постоянно возвращает меня к этой мысли. Кажется, я помешалась, но мне все равно, я просто рассматриваю девушку с коляской и мешаю сахар.

— Прекрати! Мешаешь сосредоточиться, — цокает Адам. — Твой сахар уже растворился десять минут назад.

— Прости, зависла, — откладываю ложку, продолжая смотреть в окно.

Компьютер Адама в ремонте, а ему срочно нужно напечатать контрольную, и я стараюсь ему не мешать. На парковку подъезжает машина, из которой выходит парень лет двадцати пяти и подходит к девушке. Он целует ее в губы, трёт замерзшие руки и забирает коляску. Они семья. Не то чтобы я когда-то хотела детей — мне ещё рано об этом думать, но в моей жизни уже был ребенок, а я его убила…