Я – раб Ламповой, или Как укротить миллионера - Ольга Коротаева Страница 21

— Расскажи, о чём ты мечтаешь. — Шагая рядом, я посмотрел на профиль Ламповой. — Твоё самое заветное желание.

Она задумчиво промолчала, и я уже решил, что ответа не будет, что Лера не раскроет свою душу, как она негромко заговорила:

— Я всегда мечтала приносить радость. Ещё с того дня, как подарила свой рисунок маме и увидела, как она засветилась от счастья, поняла, что хочу видеть это снова и снова. — Она глянула на меня и, закусив губу, быстро отвернулась. — Вряд ли ты поймёшь. Я просто хочу видеть в глазах людей, смотрящих на мои картины, тот свет, который ощущаю в сердце, когда их рисую.

Мы шли по дорожке, вдоль которой росли деревья. Вода, веселье и утки остались позади, людей вокруг становилось всё меньше.

— Почему молчишь? — неожиданно спросила Валерия.

— А что ответить? — пожал я плечами. — Как ты правильно заметила, мне этого не понять.

Не мог же я сказать, что ни разу не видел, как глаза отца светятся от счастья? Что смотрел он на меня лишь с осуждением и всегда недовольно поджимал губы. Чем бы я ни занимался, не заслуживал похвалы. Ни школьные оценки, ни спортивные достижения, ни те же рисунки — его не радовало ничего. Всегда были сыновья коллег, у которых достижения выше и результаты лучше. Всегда были ожидания, которые мне не удалось оправдать. В конце концов я перестал и пробовать.

— Прозвучало очень грустно, — заметила Лера и взяла меня за руку. — А о чём мечтаешь ты?

— Э-э… — Я растерялся. И от её тёплой ладони, обхватившей мою так искренне, так по-дружески, как никогда меня не держали девушки. Это я их держал — в объятиях. Но ещё сильнее меня дезориентировал вопрос. — Моя… мечта?

Я попытался вспомнить, спрашивали ли меня об этом хоть единожды. И не смог. Я всегда был должен. Оправдывать ожидания отца, исполнять желания друзей и девчонок, воплощать чужие мечты.

— Не знаю, — ответил наконец.

— То есть ты стал Джинном и выполняешь чужие желания, потому что у тебя нет собственных? — будто ударила она.

Это причинило боль, в груди неприятно кольнуло. Я тут же отдернул руку и, отдалившись, развернулся к Ламповой.

— Ну почему же нет. — Шагая спиной вперёд, я иронично покосился на неё. — Секса хочу, но пока приходится жить на сухом пайке. Ты вот не даёшь!

— Ясно. — Взгляд её оставался колючим. — А что для тебя секс, Костя?

— Секс — это просто секс, — ухмыльнулся я и жадно осмотрел её ладную фигурку. — Это приятно.

— Твой «дзинь»? — и не думая смущаться, допытывалась она. — Как у мышки, которая жмёт в лабиринте на кнопочку, потому что ей стимулируют область удовольствия? А ты знаешь, что такая мышь перестаёт к чему-то стремиться и жмёт на эту кнопочку, пока не умрёт от истощения?

Я сжал челюсти. Эта девчонка! Почему она продолжает говорить слова, от которых у меня внутри всё переворачивается?

— Ну, — хитро протянул я, — приятно видеть, как глаза девушек затуманиваются от наслаждения. Можно сказать, это и моя мечта — дарить счастье.

— Физическое удовольствие и счастье — это не одно и то же, — сухо возразила она.

Блин, как же её заткнуть? Я резко остановился, и Лампова, не успев затормозить, врезалась в меня. Я же вжал её хрупкое тело в своё и накрыл мягкие губы своими, заставляя замолчать и не мучить меня странным разговором, который будоражит внутри нечто такое, от чего сердце выворачивается наизнанку.

Думал, она будет вырываться. Начнёт драться, как в общежитии или в ванной, но Лампова замерла, принимая мой поцелуй. Так неожиданно, что я, укутав её объятиями, глубже проник в сладкий ротик и, исследуя языком, прикрыл веки. От Валерии пахло солнечным ветром и хрустальной свежестью. Она напоминала покрытую сосульками ветку дерева, на которой вопреки непостоянной погоде всё же появились первые ярко-зелёные листочки.

Насладившись, я медленно отстранился и заглянул девушке в глаза. К своему удивлению, заметил, как в их небесной лазури блестит влага. Я поцеловал Леру, а она заплакала? От растерянности уронил руки, отпуская Лампову.

— Я так ужасно целуюсь?

Она отвернулась и, шагнув мимо меня, двинулась дальше по дорожке. В полном недоумении я последовал за Лерой. Молчание становилось осязаемым и уже царапало нервы, поэтому я выдавил из себя:

— Когда-то я мечтал создать одну программу… — Лампова шагала, опустив голову, и периодически утирала щёки. Ругнувшись про себя, я цапнул девушку за руку и посмотрел вперёд. — …Которая помогала бы восстанавливаться после травм. Такое приложение в телефоне, оценивающее состояние организма. Оно бы следило за уровнем нагрузки и меняло программу тренировок согласно последним сведениям.

— Интересно, — сквозь слёзы улыбнулась Валерия. — А зачем такая программа? Есть же персональные тренеры и различные аппараты.

— Не у всех, — пожал я плечами. — Кто-то не может себе это позволить, а кто-то попросту не любит чужого присутствия рядом.

— И что? — прекратив плакать, заинтересовалась Лампова, и я выдохнул с облегчением. — Как продвигается твой проект?

— Никак, — отвернулся я. — Отец сказал, это нерентабельно. Что подобное уже изобрели и что-то ещё… Не помню уже.

— Жаль, — искренне ответила Лера и, замерев, запрокинула голову. — Закат рисовали уже тысячи раз, но это не помешает мне создать ещё одну картину. Ведь это будет мой закат.

Я задрал голову и посмотрел на краснеющее небо. До заката ещё далеко, но я бы хотел его увидеть. А лучше тот, который нарисует Лампова.

— Уже видны ворота зоопарка! — воскликнула девушка и, смеясь, потянула меня за руку. — Скорее, а то не успеешь до закрытия скормить меня крокодилам.