Очень откровенно - Анна Веммер Страница 19

– Ты… ты издеваешься?

– Нет, прости. Я немного… в общем, у меня амнезия. Да, прямо как в кино. Получила по голове и все забыла, теперь вот по крупицам собираю информацию. Ты очень мне поможешь, если расскажешь, откуда знаешь меня. Ну или хотя бы представишься.

– Роман, – пожимает он плечами, хотя в глазах все еще некоторое недоумение.

– Ты сын Олега! – вспоминаю рассказ Никольского.

Он усмехается немного нервно.

– А отца ты, похоже, хорошо помнишь. Интересно, так же хорошо, как Никольского?

Прекрасно. Я готова съесть это платье, если Роман Долгих не в курсе о наших отношениях. Обо всех их аспектах.

– Ладно, если хочешь зубоскалить – я пошла. Будем считать, приятно познакомиться… снова.

– Не злись, – доносится мне в спину. – Просто ты не первая и не последняя их подружка. Я имею право не быть в восторге от каждой эскортницы, которую они таскают в отпуск.

– Угу, – бурчу я, понимая, что возразить на это нечего.

Они что, не могут лучше скрываться?!

Глупость какая. Они и не пытаются это делать.

Итак, новое действующее лицо – сын. Не в восторге от свободных нравов отца и не считает нужным изображать вежливого мальчика перед любовницами-однодневками. Девицы в постели Долгих меняются, а сын остается и, разумеется, в любое время волен прилетать в отель.

– Только почему же ты, Рома, так побледнел при виде меня, да еще и назвал по имени. Разве имена эскортниц кто-то запоминает? – бурчу я, оказавшись в комнате.

Пятно ожидаемо не отстирывается и платье отправляется в пакет для прачечной с надеждой, что там разберутся, как это отчистить. Жаль, что у меня совсем нет наличных денег – оставить горничной на чай. Надо взять у Долгих, в конце концов, пара евро несущественно увеличит мой долг.

Когда я возвращаюсь вниз, то обнаруживаю ресторан открытым. Совесть мерзко грызет: хочется бежать заказывать завтрак, но я просила в баре кофе…

– Алина! – слышу голос Никольского. – Ты уже встала? Иди к нам, позавтракаем.

Его, кажется, отпустило дурное настроение, лишившее меня вчера ужина на пляже.

– Доброе утро, – улыбаюсь я.

Данил улыбается в ответ, а вот Олег сидит, погруженный в ноутбук и лишь кивает в знак того, что меня заметил.

– Садись.

– Мне надо вернуться в бар на пару минут, закажи мне брускетту и десерт, ладно?

– Зачем тебе в бар?

– Официант случайно вылил на меня кофе…

– Какой? Я его уволю, – откликается Олег.

– Ты можешь дослушать?! Не надо никого увольнять. Я пошла переодеваться и попросила сделать кофе через пятнадцать минут. Заберу и вернусь. Кстати, твой сын приехал. Мы столкнулись в коридоре.

Эта информация никак не трогает Олега, он, кажется, даже меня не слышит.

Я забираю чашку и присоединяюсь к ним за столиком. Через несколько минут приносят хрустящую брускетту с томатами и базиликом, а к ней яйца и овощи. Божественно! Храни господь Никольского и Долгих, встающих с петухами. Думается, если бы не режим хозяев, вряд ли ресторан бы открыли в такую рань.

– Кстати, Алин, – Данил протягивает мне небольшую косметичку с узнаваемым «крестиком» «Шанель». – Ты как-то оставила у меня в машине. Я отогнал ее в сервис. Вдруг здесь что-то важное?

– Вряд ли я сейчас это пойму…

В косметичке стандартный женский набор: тревел-сайз духи, блеск, крем, матирующие салфетки, тампон и небольшая таблетница с нурофеном. Я осторожно нюхаю духи и морщусь: приторно сладкий запах!

– Ты уверен, что это мое?

– Конечно. Чье еще?

– Сложно поверить, что я душилась вот этим.

– Ну… может, у тебя изменились вкусы? Или это чей-то подарок?

– Или не моя косметичка, – хихикаю я, больше поддразнивая, чем споря всерьез.

– Последние два года в мою машину не садилась ни одна девушка, за исключением тебя, – зачем-то очень серьезно говорит Никольский.

– Ну, если вы намекаете, что косметичка моя, – Олег отрывается от ноутбука, – то нет. Не мой тон помады.

– Юмористы, – бурчу я.

Любимый коктейль стал гадостью, любимые – настолько любимые, что я носила их карманный вариант везде – духи кажутся невыносимой вонью. Телефон с информацией о Долгих и Никольском, абсолютная пустота в эфире и знания в области взрывчатки.

– Поняла! – фыркаю. – Я – агент ЦРУ на задании. Внедряюсь в ближайший круг серьезных бизнесменов, чтобы…

– С ними потрахаться. Да, так ЦРУ и работает, – ржет Никольский.

– Операция «двойное внедрение», – подхватывает Долгих.

Очень хочется обидеться. Но вдруг и в этой шутке есть только доля шутки?

Когда я сыто откидываюсь на спинку дивана, накатывает сонливость.

– Какие планы на сегодня? – спрашиваю я с надеждой, что мне позволят поваляться в постели и вернуть режим в адекватное русло.

– Днем – работа. Вечером предлагаю съездить в город на ужин, – говорит Никольский.

Я чувствую искреннее, неподдельное счастье. Все время до вечера совершенно свободно! Можно будет пойти на пляж, в беседку с тентом, и подремать под шум волн.

Что я и делаю, немного прогулявшись после завтрака. Пожалуй, итальянские каникулы начинают мне нравиться, несмотря на всю специфику. Вкусная еда, красивейшие виды, море, двое сексуальных мужчин, дорогие подарки. Понятно, почему я повелась на их игру. Или нет? Насколько я вообще готова жертвовать свободой ради материального? Я умею ценить то, что имею, наслаждаться жизнью в моменте, но продавать принципы ради таких моментов?

Если честно, я устаю сама от себя. Неудивительно, что голова болит почти каждый день. Надо перестать обо всем этом думать, и память вернется сама собой. Просто расслабиться – как расслабилась в душе с Олегом – и все вспомнится. Не факт, конечно, что я этому обрадуюсь, но все же.

Весь пляж в моем распоряжении. Я выбираю самый ближайший к воде мягкий лежак, забираюсь под тент и с наслаждением закрываю глаза. Здесь есть даже тонкое покрывало, чтобы укрыться, чем я беззастенчиво пользуюсь. Сон у моря – лучшее лекарство, но вместо долгожданной памяти он приносит странную тревогу. Шум воды вовсе не успокаивает, а дарит страх перед неизвестностью темных глубин.

Я чувствую, как над головой смыкаются темные воды. Отчаянно тянусь свету, но сил совсем нет, сознание плывет. Расплывчатая, подернутая рябью луна – последнее, что я увижу в своей жизни. Она медленно, но неумолимо скрывается по мере того, как мое тело поглощает холодная тьма.

Вскочив на лежаке, я прижимаю руку к груди, тому месту, где неистово колотится сердце.

– Алина? Ты в порядке?