Страсть и блаженство - Ева Ховард Страница 19

— Ничего подобного. Думаешь, я только и мечтаю наяву освоих ученицах?

— Нет, но после того случая прошлой весной…

— Ах, вот к чему ты клонишь. Да, признаюсь, после этогоя действительно немало думал о тебе, но только в том плане, что ты подвергаешьриску мою работу, шпионя за мной и снимая меня на видео.

— О, понимаю. Вы слишком чисты и благородны, чтобыдумать о какой-то девушке-ученице, да?

— Нет, дело не в этом, невоспитанный ребенок. Я никогдане стремился быть чистым или благородным. Отнюдь нет. Меня просто не привлекаютдевочки-подростки. Конечно, я понимаю, ты шокирована, но это качество, кстати,является достоинством учителя средней школы.

— Понятно. Мне надо подрасти, прежде чем я стануинтересной для тебя.

— Я так не говорил. Возможно, ты как раз являешьсяисключением. — Дэвид улыбнулся. — Ты уж точно не ведешь себя, какподростки, которые мне встречались.

— Спасибо!

Дом Дэвида был выдержан в пастельных тонах, свойственныхскромному и располагающему к себе западно-восточному стилю. Брук отвели вуютный уголок со стенами цвета персика, где находился обшарпанный дощатый столи четыре крепких деревянных стула. Дэвид выдвинул один из них и сел. Затем онположил ее себе через колени.

— Скажи, какую порку ты ожидаешь? — спросил он,приглаживая ее короткую блестящую юбку и проведя рукой по стройным бедрам.

— Ту, которая называется серебристым киноэкраном.

— Ты имеешь в виду через юбку?

— Для начала.

— Сколько раз?

— Ты меня спрашиваешь?

— Сильно?

— Сам решай.

— Я не хочу сделать тебе больно.

— Ты не сделаешь.

— Да? Ты хочешь сказать, что тебя раньше пороли?

— Вилли шлепал меня, — призналась она.

— Вилли! — негодование Дэвида былоискренним. — Ты удостоила этого черствого юношу божественной честиположить себя через колени? — Шлепок! Рука Дэвида опустилась.Шлепок! — Я потрясен, — добавил он, осыпая ее градом жгучих ударов,отчего Брук завыла.

— Он ведь был моим дружком, — оправдываласьона. — Ой! Мистер Лоуренс, у тебя тяжелая рука, — добавила она беззлобы. Когда она потянулась, чтобы потереть попочку, Дэвид поймал ее руку иприжал к боку и продолжал шлепать.

— Если хочешь работать у Хильдегард, тебе придется безособой суеты терпеть более крепкую порку, чем эта, — сообщил он, быстросогревая ее юбку резкими, размеренными шлепками.

— Я не жаловалась. — Она тут же началаоправдываться.

— Лучше не жалуйся после неприятностей, которые ты мнепричинила! — Теперь Дэвид начал в полной мере выражать свое недовольствотем, что Брук несколько месяцев назад выследила, как он идет в «Башню». Онзадрал ей юбку, осторожно спустил дорогие колготки со швом и ухватился зачерную атласную набедренную повязку. — Урок номер один, — сказал он,для убедительности сопровождая каждое замечание шлепком по каждомуполушарию, — нельзя идти на игру с любителем порки в колготках и внабедренной повязке!

— Но эта юбка слишком коротка для пояса срезинками, — призналась она, ловя воздух, ибо на голой попе его рукапоказалась тяжелее. Теперь он дернул набедренную повязку вниз и нанес ей еще неодин десяток ударов.

— В таком случае в столь короткой юбке нельзя выходитьна улицу, — заявил он. — Хочешь, чтобы тебя ошибочно приняли запроститутку?

— Этот наряд я купила в самом модном магазине наМелроуз, — сказала она, извиваясь на его коленях.

— Я говорю, что эта одежда слишком коротка. Ты споришьсо мной? — строго спросил он.

— Нет, — ответила она.

— В следующий раз надень обычные трусики, —приказал он.

— А что, будет следующий раз?

— Я имею в виду следующий раз, когда ты будешьвстречаться с любителем порки, — холодно ответил он.

— О!

— Да, вспомнил. — Он снова схватил ее за талию итяжело опустил руку на уже розовые пятна на кремового цвета заднице. — Мнене понравилось твое едкое замечание о том, что ты хочешь застолбить свойучасток.

Дэвид шлепнул ее еще сильнее. Брук терпела сколько могла,однако не выдержала и разрыдалась.

— Что ты делаешь? — Он перестал шлепать ипосмотрел ей в лицо. Он никогда раньше не шлепал девушку до слез, и это егоужасно возбудило.

— Я не жалею, что так сделал, — сказал он, снял еес колен и помог ей привести одежду в порядок. — Ты заслужила хорошую поркупо ряду причин.

— Знаю, — ответила она так покорно, как толькомогла.

— Естественно, я не хотел, чтобы ты плакала, —добавил он, глядя ей в лицо, чтобы убедиться, что она себя нормально чувствует.

Брук лишь потирала зад и смотрела на него широко раскрытымиглазами.

— Видишь, каким неприятным я могу быть, когда меняраздражают, — небрежно бросил Дэвид и закурил.

— Я не виню тебя, — сказала она.

— Правда?

— Да, правда. У тебя есть все причины сердиться наменя. Ведь я такая эгоистка, что даже в мыслях не допускала, будто ты можешьотноситься ко мне безразлично. Прошу прощения.

— Перестань, Брук. Я терпеть не могу ложной скромности.Я ни на секунду не был к тебе безразличен, и ты это знаешь.

— В таком случае, что ты обо мне думаешь?

— Я до смерти боюсь тебя.

— Я очень безобидна, — заверила она и улыбнулась.

— Да? — рассмеялся он.

— Дай мне сигарету.

— Ты же не куришь.

— Я уже начала.

— Как знаешь, — заметил он, давая ей прикурить.

— Значит, мы еще будем играть? — робко спросилаона.

— Не знаю. Мне сперва надо посоветоваться с адвокатом.

— Но мне сейчас уже восемнадцать.

— Ты совсем недавно числилась у меня в ученицах, а этоможет нанести вред моей репутации и, скорее сего, приведет к увольнению. Акаких рекомендаций мне ждать, если меня уволят при таких обстоятельствах?

— Вижу, мне дают отставку, — заключила она.