Скандальная связь - Слава Доронина Страница 16

– Неужели столько всего может произойти за одну жизнь? – спрашиваю я.

– Может конечно. Есть люди, к которым душа тянется, и хочется обо всём им рассказать, поделиться. Он почти как мой Андрюша. Только живой. 

Я трогаю Алю за руку и глажу по сморщенной коже. Не люблю, когда она грустит и говорит о своей жизни так, будто завтра конец.

– Вы оба такие. Если бы не возраст, то, наверное, сошлись бы и жили?

– Не знаю. Общего у нас и впрямь много, – соглашается Аля и сдержанно улыбается. – Целый пансионат на двоих.

На душе кошки скребут, ещё и погода отвратительная. Допиваю остатки остывшего кофе, чувствуя, как пульсируют виски. Всегда так, когда не высыпаюсь. Для меня очень важен полноценный отдых. А я второй день не могу перестать думать об очередном тупике, в котором оказалась. Не получается переключиться, впрочем, как и забыться сном. Организм дал сбой. Меня дико раздражают собственные ошибки и прессинг отца. Еще и Багдасаров молчит. Что тоже удивительно. Но это только к лучшему. Я передумала и больше не хочу с ним встречаться. Надеюсь, что и он передумал.

Время до конца смены тянется медленно. Я счастлива, что отец улетел утром в Питер и мы с ним не пересечемся несколько дней. Беру ключи от машины и включаю телефон. Как я и предполагала, после разговора с врачом, восстановившим мою девственность, отец успокоился. Но как по мне, теперь он может быть спокоен до конца своих дней. Не смогу простить ему этого унижения. Если самый близкий человек оказался способен на предательство, то что ждать от других?

Я барабаню пальцами по рулю и жду, когда сим-карта пройдет регистрацию в сети. Сразу же приходит сообщение о пропущенных звонках от отца, Пети и с какого-то незнакомого номера. Делаю скрин экрана и шлю его Жанне. Она отвечает через пять минут:

«Да, это номер Эрика».

Ниже прикреплен смайлик целующейся пары.

Дурочка. Багдасаров же появится явно не за тем, чтобы повторить секс. Хотя на этот случай я себя обезопасила. Как и на случай его неадекватной реакции. Он ведь не жалует девственниц? А я на какое-то время снова она.

«Эрик и мне звонил. Спрашивал, работаешь ли ты сегодня», – приходит следом.

«А ты?»

«Сказала, что работаешь».

На коже выступают неприятные мурашки, когда представляю избитого везунчика. Я полагала, он объявится в тот же вечер, после сообщения Жанны, но нет. Может, ждал, когда синяки сойдут с лица? Осматриваюсь на парковке, черных порше нет ни одной штуки. К счастью.

Набираю Петю и отчитываюсь, что отправляюсь в торговый центр. Мне необходимо немного развеяться и снять стресс, возможно, сходить в кино. Не покидает ощущение, что грядет нечто необратимое. Как в фильме ужасов: чем ближе к финалу, тем страшнее ожидание развязки. Разница лишь в том, что у меня только начало.

Выезжаю с парковки и включаю музыку. Дворники счищают влагу с лобового стекла. Мыслями я снова возвращаюсь к отцу. Так больно внутри. Невыносимо. И запал сопротивляться поубавился после того разговора. Чувство такое, будто меня растоптали. Во всей этой ситуации лишь один плюс – сорвалась помолвка с Ибрагимовым и я всё еще на свободе. Хочется верить, что и до свадьбы дело не дойдет.

Глушу двигатель на подземной парковке, но выходить не тороплюсь. Поворачиваю голову и смотрю на телефон, который лежит на сиденье. В нём теперь стоит маячок. Чтобы папа и Петя могли меня отслеживать. Позавчера установили. Но я и не собираюсь сбегать. Да и куда мне податься? Как далеко и с какой скоростью я бы ни убегала – от себя не сбежать. Но, возможно, откровенный разговор с Иманом поможет решить проблему с навязанным браком. Папа просто не оставил мне другого выбора, кроме как покаяться жениху в совершенных грехах и рассказать о недавнем визите в клинику на Тверской. Уверена, Ибрагимов пересмотрит свое решение относительно нашего союза, потому что я в красках собираюсь рассказать о том, какой нехорошей девочкой была и как буду портить ему дальнейшую жизнь. Если он благоразумный человек, то отпустит меня. 

Услышав стук в окно, поворачиваюсь, и сердце падает вниз. Передо мной стоит Багдасаров. Смотрит в упор, чуть прищурившись, примерно, как и отец в тот день, когда появился в моей комнате со стопкой газет и журналов с кричащими заголовками. Удерживать пристальный взгляд везунчика становится тяжело. Я не могу полноценно дышать. Будто парализовало. Жадно втягиваю воздух, чтобы привести себя в чувство, но тщетно. Спазм в грудной клетке не проходит.

– Выходи, – произносит он одними губами и, вложив руки в карманы брюк, отходит от моей машины.

Сердце в груди стучит гулко и учащенно, голова начинает кружиться от недостатка кислорода. Я разглядываю Эрика с минуту, не зная, как поступить. На лице везунчика следов побоев нет. Коля и Игорёша били по другим местам? Ниже пояса? Желудок скручивает от волнения. Слабо, но ощутимо. Подавляю желание завести двигатель и трусливо сбежать домой, но, вдохнув и выдохнув несколько раз, разблокирую замки и выхожу из машины.

Сжимаю пальцы в кулак, концентрируя смелость и уверенность. Приподнимаю подбородок и смотрю на Эрика. Везунчик не двигается, сканирует меня непроницаемым взглядом, отчего становится ещё больше не по себе. Затем он чуть подаётся вперёд и протягивает руку.

– Ключи от машины давай, – говорит с нажимом, но голос ровный.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Ключи, Регина, – повторяет он, не прекращая сверлить меня взглядом.

Поджимаю губы и поворачиваю голову в сторону «Жука», в котором остался телефон и документы. Вот бы сейчас Пете набрать...

Я заставляю себя вновь посмотреть Эрику в глаза.

– Зачем?

– Ты ведь смелая. Отважная. Куда вдруг подевалась твоя храбрость? – усмехается он и опять щурит глаза. 

Самомнение у него всё такое же необъемное. Вряд ли мужчина с отбитым достоинством будет так себя вести.

– Мой телефон отслеживают. Если посмеешь причинить мне вред, то... – Осекаюсь, потому что Эрик делает шаг вперед и выдергивает ключи из замка зажигания. 

Ставит «Жук» на сигнализацию и подходит к своей машине, открывает для меня пассажирскую дверь. 

– Не переживай, с твоей головы ни одного волоса не упадет. Но маячки оставим на месте. Поехали. 

– Куда?

– Хочу тебе кое-что показать.

– Я никуда с тобой не поеду, – уверенным голосом заявляю я.

С трудом сглатываю образовавшуюся сухость во рту. Повисает пауза. Эрик так долго пытает меня взглядом, что становится неуютно и желание сбежать вытесняет все остальные чувства. 

– Два дня придушили мой гнев, но не до конца. Не заставляй снова испытывать это чувство. Я плохо контролирую себя, когда злюсь. Ну и то, что собираюсь показать, нужно увидеть собственными глазами. Может, после этого мозги встанут на место и ты навсегда усвоишь урок, что подставлять других людей не только подло, но и опасно для жизни тех, с кем ты решила сыграть глупую шутку. Или папа не привил уважение к личным границам других?