Жюльетта. Том I - Маркиз Де Сад Страница 14

Мудрецы, считающие, что первопричина способна дать лишьпервый толчок, и оставляющие за человеческим разумом право на самоутверждение,смело ограничивают эту причину и, начисто отметая вопрос об ее универсальности,низводят ее до самой ничтожной вещи в Природе, к простейшей функцииподдерживать материю в движении. Но ведь в Природе все взаимосвязано: например,чувства и мысли побуждают движения в теле, а эти движения возбуждают ощущения вдуше — все это так, но в этом нет ничего, что могло бы породить религиозныйэкстаз; восприятие объектов зависит только от того, готовы ли мы воспринять их— и совпадает ли это с процессами, происходящими в наших органах. Такимобразом, причина этих процессов и есть причина наших желаний и чувств. Если жеэта причина ничего не знает и не подозревает о процессах, которые сама в наспорождает, тогда зачем нужен такой немощный Бог? А если он и знает, тогда он —соучастник этих процессов и творит их по своей воле; если, зная это, онпоступает так не по своей воле, значит, он вынужден делать то, чего не хочет, итогда есть нечто, что сильнее его, раз он подчиняется высшим законам. Если нашаволя всегда выражает себя в движениях, жестах или импульсах, выходит, Богпоощряет наши желания и санкционирует то, что мы делаем по приказу своегожелания; выходит, Бог пребывает в руке убийцы, в факеле поджигателя, вовлагалище шлюхи. Ты можешь сказать в его оправдание, что Богу стыдно за все этигнусные дела. Но тогда это ничтожный измученный божок, более слабый, чем мы,вынужденный повиноваться нам и нашим желаниям. Следовательно, вопреки всему,что нагородили по этому поводу, надо прямо заявить, что универсальной причиныне существует, а если кто-то просто не может жить без нее, придется допустить,что Бог согласен со всем происходящим с нами, что он и не хочет ничего иного;придется также признать, что это насквозь фальшивое существо не может ниненавидеть, ни любить никого из тех, кого он сотворил, так как все ониподчиняются ему в одинаковой мере, следовательно, такие слова, как «наказание»,«вознаграждение», «заповедь», «запрет», «порядок» и «беспорядок» — всего лишьаллегорические термины, случайно попавшие в сферу человеческих дел и событий.

Теперь обрати внимание на следующий факт: как толькочеловек, разочаровавшись, перестает считать Бога добрым существом, существом,любящим людей, ему может прийти в голову, что Бог его обманывает. Даже еслипризнать подлинность всех тех чудес, на которых основана вся система и которыетолько подтверждают несправедливость и бесчеловечность Бога, и тогда у нас небудет уверенности в том, что при самом строгом соблюдении всех заповедей намудастся заслужить его благосклонность. Если он не наказывает тех, кто нарушаетосвященный им закон, соблюдать его не имеет никакого смысла, а когда соблюдениебожьего закона сопряжено со страданиями и тяготами, мы видим, что Бог ибесполезен и зол, посему я опять спрашиваю тебя, достойно ли высших почестейтакое существо? Я не говорю уже о том, что заповеди его вообще соблюдать нестоит — настолько они абсурдны и противоречат здравому смыслу, они вредны длянашей нравственности, они приносят физические страдания, сами законодатели,твердящие об этих законах, нарушают их днем и ночью, а если на земле и естьлюди, которые, на первый взгляд, искренне уважают божий закон, надо простопроверить их умственные способности. Перейдем к факту, обычно выдвигаемому какдоказательство невероятного нагромождения тайн и недомолвок, — я имею ввиду рождение нашего смехотворного божества. Здесь все покоится на зыбкомфундаменте непонятных и противоречивых измышлений, которые, как будто нарочно,созданы для того, чтобы их осмеял любой, даже самый недалекий оппонент.

Можно со всей очевидностью заявить: из всех религий,сооруженных человечеством, нет ни единой, которая могла бы на законномосновании претендовать на свое превосходство над остальными; нет ни одной,которая не была бы напичкана баснями, окутана ложью, переполнена извращениями;ни одной, не сопряженной с самыми большими опасностями, стоящими бок о бок ссамыми вопиющими противоречиями. Безумцы стараются оправдать эти выдумки, длячего призывают на помощь чудеса, и в результате образуется замкнутый круг:сегодня чудо доказывает истинность религии, а минуту назад религия доказывалаподлинность чуда. Причем чудеса требуются не только нашей религии — они нужны имвсем, без исключения; чудеса упоминаются в любом священном тексте, на каждойстранице. У Леды был прекрасный лебедь, в пику ей Мария употребляла для той жецели голубя.

Словом, если даже допустить истинность этих чудес,напрашивается очевидный вывод: Бог творил их в интересах как истинных, так иложных религий; в этом случае он непоследовательно равнодушен и к заблуждениями к истине. Удивительно, что каждая секта твердо убеждена, по примеру своихсоперников, в реальности признаваемых ею чудес. Если все эти чудеса ложные,придется признать, что целые нации поверили в фикцию, что же до их подлинности,безусловная вера народа еще ничего не доказывает. Но ни один из упоминаемых вПисании фактов нельзя доказать иначе, как только убеждением тех, кто в них уже поверил,следовательно, нет ни одного, твердо доказанного, и поскольку вся этанебывальщина представляет собой единственное средство, которое помогает намповерить в религию, мы должны признать, что ни одна из них не основана надоказанных фактах и что следует относиться к ним как к игре фантазии, обмана,лжи и пренебрежении к разуму.

— Однако, — наконец, смогла вставить я, —если это не Бог и не религия, тогда что же движет вселенной?

— Милая девочка, — отвечала мадам Дельбена, —вселенная движется и живет сама по себе; достаточно вечных законов Природы, безвсякой первопричины или первичного толчка чтобы появилось все, что есть вокругнас, и все, что мы знаем; бесконечное движение материи все объясняет, зачем жепридумывать двигатель для того, что и без этого находится в постоянномдвижении? Вселенная — это скопище самых непохожих друг на друга субстанций,которые взаимодействуют друг на друга и действуют друг против друга; нет ниначала, ни конца, ни застывших границ — вселенная мне видится как нескончаемыйпереход от одного состояния к другому, в нем есть лишь отдельные элементы,которые меняются, но за всем этим я не вижу никакой универсальной причины,которая была бы отлична от вселенной и давала бы ей жизнь, обеспечиваяизменения в отдельных, составляющих ее элементах. На мой взгляд — и я уверена вэтом абсолютно! — дело обстоит именно так, как я тебе показала. Не надорасстраиваться, если мы не найдем никакой замены химерам, самое главное — неделать причиной чего-то такого, что мы не понимаем, нечто, что мы понимаем ещетого меньше.

Я показала тебе полную абсурдность идеибожественности, — продолжала моя несравненная собеседница, — и мне несоставит труда вырвать с корнем предрассудки и суеверия, которые посеяли втвоей головке еще в тот день, когда ты, в самом нежном возрасте, впервыеуслышала рассуждения насчет принципа жизни; в самом деле, есть ли что-нибудьболее нелепое, чем превосходство над животными, которым так гордятся люди?Спроси у них, на чем зиждется это превосходство, и ты услышишь глупейший ответ:«У нас есть душа!» Тогда проси их объяснить, что они понимают под загадочнымсловом «душа». И ты увидишь, как они начнут ерзать и теряться в противоречиях.«Это неизвестная субстанция» — будет первое, что они скажут. Затем: «Этоскрытая внутренняя сила», и наконец пробубнят о некоем духе, о котором у нихнет ни малейшего представления. Спроси у них, каким образом этот дух, которыйтак же, как их Бог, вообще не имеет протяженности, сумел внедриться в ихматериальные, имеющие размеры, тела, и они ответят, что, по правде говоря, имсие не известно, что это тайна, что это устроил всемогущий и ловкий Бог. Воттакие, восхитительно примитивные представления имеют верующие об этой скрытойили, скорее, воображаемой субстанции, каковую глупость людская превращает вмеханизм, отвечающий за все их глупые деяния.