По ту сторону Рая - Наталья Шагаева Страница 13

— Я хочу, чтобы ты ушел.

— А в чем проблема? Я хочу пообщаться с этим мужиком и понять, кто он.

— Володя, кем бы он не был, мне строить с ним отношения, не тебе. Я не хочу вас сталкивать.

— Я не собираюсь ни с кем конфликтовать. Мы просто пообщаемся.

— Как ты себе это представляешь? Ты мой бывший мужчина. Поставь себя на место Глеба. Ты приезжаешь к женщине, а с ней рядом бывший, качает права? Не ставь меня в такую ситуацию!

— Кто сказал, что я буду что-то «качать»? — закрываю глаза, делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

— Пожалуйста, не надо. Я все решу сама. И если мне понадобится твой совет или помощь, я обращусь, — Владимир долго на меня смотрит, поджимая губы, а потом встает с места и молча, не прощаясь, покидает ресторан. Ну вот и хорошо, одной проблемой меньше. Владимир быстро остывает. Готова поспорить, он позвонит мне уже завтра. Теперь бы выиграть бой с Романовым. Почему мужчины так быстро присваивают женщину и думают, что могут все решать за нее? Я не против сильного мужского плеча, твердого характера, я не против доминирования в постели, но в бесправные рабыни я не нанималась.

Иду в свой кабинет, поправляю волосы, сегодня у меня строгая прическа. Волосы убраны назад и заколоты невидимками. Крашу губы бордовой помадой — на войне все средства хороши. Поправляю юбку-карандаш, застегиваю пуговку на белой блузке. Да, максимально строгий вид и агрессивные губы. Немного духов, и я готова к встрече с хищником.

Выхожу в зал, осматриваю посетителей и сажусь в баре, заказывая себе чай с мятой. Нервы у меня на этой неделе расшатаны, поэтому стоит успокоиться.

Я чувствую его появление на интуитивном уровне. Не нужно оборачиваться, чтобы понять, что на меня давит тяжёлый темный взгляд. Романов садится рядом на высокий барный стул и меня уносит от его запаха. Такие ароматы нужно запретить! Это же пытка для женщин, я не могу быть вменяемой, когда дышу этим мужчиной. Это наркотик. Глеб садится вполоборота и заказывает себе эспрессо без сахара. Где-то читала, что от людей, которые пьют крепкий черный кофе без сахара и сливок, нужно держаться подальше.

— Вопрос первый — чем тебе не понравилась машина? — четко, словно на допросе, спрашивает Романов.

— И вам здравствуйте, Глеб Александрович.

Ох, говорила мне мама — Стеша, никогда не зли мужчин, если они и так на взводе. Но когда я слушала маму?

— Мы здоровались с тобой по телефону! Отвечай на вопрос! — немного зло кидает мне Романов. Мой тигр, рычит, опасно злить дикое животное. Поворачиваюсь и сажусь так же, вполоборота, закидываю ногу на ногу, внимательно осматривая господина Романова и не спеша с ответом. На нем черный костюм и черная рубашка с расстегнутым воротом. На улице слякоть, но на идеальных туфлях нет ни единого пятна, они начищены до блеска.

— Кто сказал, что машина мне не понравилась? — спрашиваю я, покручивая чашку и засматриваюсь на часы на запястье Романова. Может, я ненормальная, но мне кажется, что массивные часы на сильной мужской руке выглядят сексуально. Боже, как меня легко отвлечь — запах, туфли, часы — и я уже поплыла. Соберись, Стеша!

— В чем тогда проблема?

— В том, что я не принимаю такие дорогие подарки! Браслет был исключением, я сама сболтнула лишнего.

— Твоя машина небезопасна, о чем говорят постоянные поломки. Поэтому ты будешь ездить на этой! — без тени сомнения отвечает Романов и отпивает кофе.

— Не буду! — так же уверенно заявляю я.

— Ты единственная женщина, которая отказывается от дорогих подарков, — уже с недовольством и раздражением отвечает Глеб. — Другая бы на твоём месте визжала от восторга и благодарила, — вдыхаю, смотрю в его самоуверенные глаза и внутри нарастает обида и злость.

— Я не любая другая! — хочется залепить этому гаду пощечину, чтобы стереть это наглое выражение с его лица. — И покупать меня не надо! Дарите машины тем, кто будет визжать от восторга! — с грохотом ставлю чашку чая на стойку, поднимаюсь с места и ухожу в свой кабинет.

Не лучшее время Глеб Александрович выбрал для демонстрации власти. Как любая женщина, я люблю подарки, но все должно иметь рамки. Машина, стоимостью в несколько миллионов, обязывает не просто к сексу и даже не к серьезным отношениям, а скорее к рабству, судя по замашкам Романова. Он хочет сделать из меня бесправную куклу.

Говорят, если мужчина бегает за женщиной — это определенно успех. Особенно когда за тобой бегает такой мужчина, как Романов. Так вот Глеб, естественно, меня догоняет. Не успеваю я войти в своей кабинет, как он вталкивает меня в него и запирает дверь.

Отступаю назад, смотря в его холодные непроницаемые глаза. Я посмела поднять на него голос и в своем роде послать куда подальше. Он уверенно идёт на меня, а я отступаю назад, чувствуя будоражащий азартный страх. Страх, похожий на тот, когда прыгаешь с парашютом. По крови разливается жар, по телу идёт волна дрожи и спирает дыхание.

Натыкаюсь на стол и облокачиваюсь на него, сжимая руками столешницу. Глеб подходит вплотную и резко хватает меня за шею. Не душит, просто крепко фиксирует, вынуждая смотреть в глаза.

— Запомни, Стефания, ты не имеешь права повышать на меня голос и убегать, — вкрадчиво произносит он. А я начинаю неконтролируемо дрожать, и Романов это чувствует. Мощная волна тестостерона, исходящая от Глеба, сносит к чертям все мои барьеры.

— А ты не имеешь права решать за меня! — продолжаю играть с огнем, даже когда страшно.

— Имею! Ты дала мне это право, когда отдалась мне, — говорит в миллиметре от моих губ, притягивая к себе. Чувствую его горячее тяжелое дыхание, напряжение сильного тела, безграничную власть и окончательно плыву. Он проводит губами по моим губам, и я выдыхаю.

— Я буду многое решать в твоей жизни. И, поверь, все будет во благо. Будь послушной, Стефания, не нужно мне показывать свой характер, получи кайф от власти, — его голос становится хриплым, нас заводит эта игра. — Я давно понял, что ты сильная, самодостаточная женщина, оставайся ей в жизни, а со мной научись переключаться, — он змей-искуситель, его голос действует на меня как гипноз или наркотик. Кажется, я на все готова рядом с этим мужчиной. Особенно когда его холодный взгляд темнеет, становясь алчным, приобретая блеск. Взгляд, который способен поставить на колени. Он изучает мою реакцию, заглядывает в душу и переворачивает сознание.

Романов не целует меня, просто дышит в губы и накрывает ладонью грудь. Сжимает, больно, вынуждая содрогнуться и простонать ему в губы.

— Целуй меня, сама, — четкий приказ, и наглые пальцы начинают расстегивать пуговки на блузке. Так медленно… мучительно медленно, пока я провожу языком по его губам, втягиваю нижнюю губу, ласкаю и схожу с ума от насыщенного вкуса горького кофе. Романов расстегивает блузку почти до конца, грубо дёргает, чашечки бюстгальтера, обнажая уже ноющую грудь. В данный момент я похожа на похотливую кошку, которая хочет грубой ласки и слегка кусает своего хозяина, требуя внимания.