(с)дала на «отлично» - Олли Ро Страница 11

Теперь темнота помогала, скрывая от профессора яркое пламя моих горящих щек. Намного легче, когда он не видит моего позора. В конце концов, не уметь целоваться в двадцать два — это моветон!

Я мысленно вспомнила все самые умопомрачительные поцелуи, подсмотренные мною в кино и в жизни. Осторожно, но решительно положила руки на широкие плечи. Скользящими движениями одна ладонь нырнула в идеальную прическу Марка, вцепившись в невероятно мягкие волосы, а вторая, слегка царапнув, сжала шею.

Я подалась вперед, и наши носы соприкоснулись. Горский тяжело и часто дышал, но больше не торопился, не давил.

Глубоко вобрав в легкие раскаленный воздух, я нежно прикоснулась к мужскому горячему рту и провела влажным языком по упругим губам, которые тут же распахнулись, приглашая оказаться глубже.

Аккуратно протолкнув свой язык в профессорские уста, ощутила легкие поглаживания с его стороны. Мозг начал плавиться от затопивших его гормонов. А затем жадный рот Горского захватил мой язык в плен. Требовательные губы жадно всосали его, затем отпустили, а острые зубы прикусили нижнюю губу. Не больно, но так возбуждающе остро!

— Вот и вся теория, малыш. — прошептал профессор.

И я потерялась во времени, пространстве и мыслях. Остались только ощущения на грани реальности. Кто кого целовал — больше не разобрать. Абсолютно забывая об испытываемой ранее неловкости, с каждой минутой я чувствовала себя все раскованнее.

Маленькая темная комната словно отделила нас от всего мира. Где-то там позади остались и мой отец, и Василий, и невеста Горского и всякие моральные принципы.

Утопая в океане неизведанных чувств и эмоций, я растворялась в Марке, целуя все глубже, прижимаясь все теснее. Горячая волна прострелила промежность, и я инстинктивно вжала ягодицы в пах Марка, отчего он зарычал мне в рот и стиснул сильнее попку.

Я чувствовала, как каждое движение Марка у меня во рту отзывается электрическими импульсами в клиторе. Он набух, увеличился в размере и больно впился в кружево белья. Я непристойно терлась о твердый бугор профессора, желая получить разрядку, но ощущала лишь болезненное томление.

Не прерывая поцелуй, Марк задрал подол. Одна рука крепко держала за ягодицы, а вторая погладила возбужденную киску сквозь белье и колготки.

— Такая влажная для меня — прошептал профессор, а я, издав откровенный стон, выгнулась навстречу его пальцам.

Марк жадно целовал мою шею, щекоча горячим дыханием и вызывая миллиарды мурашек. Он попробовал засунуть руку мне под колготки и белье, но это оказалось жутко неудобно. Нетерпеливо выругавшись, мужчина рванул ненавистный нейлон, а затем и тонкое насквозь мокрое кружево.

Я едва не достигла апогея, ощутив горячие пальцы на своей возбужденной плоти.

— Жаль, что я не вижу твою маленькую розовую дырочку, — шепнул профессор, и его пальцы сжали влажные складки и силой оттянули, а отпустив, повторили движение сначала.

Это было за гранью! Марк массировал, сжимал и разжимал, набухшую экстремально чувствительную плоть, погружал кончики пальцев в сочащуюся дырочку и размазывал излишнюю влагу по бедрам. Он делал это так, как я любила сама. Немного силы, немного боли, много давления и движения по часовой стрелке.

Забыв обо всем на свете и даже не подумав попытаться доставить удовольствие Марку, я жадно и эгоистично наслаждалась ласками. Шепча бессвязные «да», «еще», «о боже», «сильнее», «сильнее», «СИЛЬНЕЕ БЛЯДЬ!», я откинулась назад, упираясь ладонями в профессорские колени, и летела навстречу цунами, несущему оргазм.

— Да, моя маленькая… Да, малыш… Кончай, детка… Кончай, сладкая… Ну же! или я буду трахать тебя пальцами до самого утра!

Наверняка, в моих глазах потемнело, потому что сокрушительные спазмы удовольствия напоминали эпилептический припадок. Я даже испуганно стала звать Марка на помощь, и мужчина крепко прижал меня к часто вздымающейся груди, впитывая каждый мой неровный стон.

Спустя несколько мгновений, мы услышали, как по коридору растекается звонкий голос Лили, повторяющей мое имя. Профессор ловко поставил меня на ноги, на ощупь одернул платье, поправил волосы, погладил пылающие щеки.

Марк безошибочно нашел дверь и щелкнул замком, но перед тем, как выпустить из своей ловушки еще раз поцеловал.

Нежно. Ласково. Неторопливо.

— Ты — моя! — безапелляционно сказал Марк и аккуратно вытолкал за дверь, шлепнув по попке.

Святые угодники, что это было?!