Скандальная связь - Слава Доронина Страница 10

– К нему на днях сын приезжает, он в хорошем настроении, а значит, и мы два часа будем в таком же. Обожаю его шутки и рассказы, – посмеивается моя подопечная. 

– Вот и замечательно.

Я поднимаюсь на ноги и забираю поднос. Зову Кирилла, чтобы помог усадить Алю в инвалидное кресло, накрываю ее ноги пледом, и мы спускаемся. Семён Ильич уже расхаживает с тростью у входа и действительно расчищает листочки. Обожаю этих стариков. От их искренних улыбок и ласковых слов, адресованных мне, сжимается сердце. Аля и Семён Ильич напоминают о дедушке и бабушке. Отец полагает, что наказывает меня ссылками в пансионат, но я с удовольствием провожу здесь время. 

Медленно качу инвалидное кресло по аллее в парке. Мы редко в него ходим гулять, но сегодня тепло, а я хочу потянуть время до конца смены. Чувствую себя разбитой, ни на чём толком не могу сосредоточиться.

– Семён, что-то с нашей девочкой сегодня не то, скажи же? – спрашивает Аля. 

– Скажи. Обычно эмоции льются через край, постоянно что-то бубнит. Приболела, дочка? 

– Не выспалась, – удрученно вздыхаю я. – Гуляли с Жанной допоздна. В клубе. 

– На столе пьяная танцевала? – серьезным голосом интересуется Семён Ильич. 

Усмехаюсь, бросая на старика влюбленный взгляд. 

–  Или что похуже наворотила?

– Ничего плохого я не сделала. 

Но собираюсь. И эти мысли не дают покоя. Изводят.

– Аленькая, ну потому и странная. Я бы тоже в ее возрасте переживал, если бы напился и ничего в итоге не учудил. Ты исправляйся, Регина, а то молодость одна. Потом жалеть будешь. – Семён Ильич трясет костылем и важно поджимает губы.

Обожаю его сарказм. 

– Хорошо, Семён Ильич. В следующий раз обязательно выкину что-нибудь из ряда вон выходящее. А когда отец начнет с меня спрашивать, скажу, что это вы надоумили, – подыгрываю я.

– Я за любой кипиш, кроме голодовки. Кстати, про еду. Может, по шаурме, девочки? – Старик показывает рукой на ларек неподалеку, и мы с Алей, переглянувшись, утвердительно киваем.

В пансионат возвращаемся через два часа. Моя смена до шести. Когда я выхожу из здания, Пётр уже ждет в машине у входа. 

– Две смены подряд, не много ли? – строго говорит он вместо приветствия. – Бледная как моль. Отцу скажу, что в обморок упала от усталости. И ссылка вмиг закончится. Хочешь?

– Мне не в тягость здесь работать. Ты же знаешь, что мне нравится, – тихо отвечаю я.

– А мне казалось, что в частной клинике Ибрагимова – больше. Возможностей, чтобы реализовать свои навыки, там поболее, чем здесь старикам ложки в рот засовывать, правда?

Настроение снова катится вниз при упоминании об Имане. Я морально извела себя за день сомнениями: сливать видео и общее фото с везунчиком в сеть или нет. Всё переворачивается внутри от этой мысли. Я стольких людей подставлю. Петю, который мне доверяет и с которого отец спросит по полной. Даню – потому что может всплыть информация о возобновившихся заездах. И даже Жанну – она ведь была со мной в клубе и не отговорила от опрометчивого шага. Возможно, и Эрика заденет, хотя я даже не знаю, кто этот мужчина и что он из себя представляет. Гадкая ситуация. Ненавижу слушать совесть. Она мешает нормально жить.

– Как поживают твои старики? 

– Хорошо. – Трогаю пульсирующие виски. 

– Отец послезавтра возвращается. С Ибрагимовым. – Пётр внимательно смотрит на меня через зеркало заднего вида. – Готова к помолвке? 

– Петь, домой поехали. Я устала.

Подготовилась я хорошо, только сомнений куча. Нужно будет почитать перед сном комментарии к сто тридцать седьмой статье Уголовного кодекса.

Дома я включаю телефон и на него тут же приходит куча сообщений. Почти все о пропущенных звонках от Жанны. Два – от брата. Даня пишет, что наши отцы возвращаются из Стокгольма через два дня. Думала, у меня будет больше времени, чтобы хорошенько всё обдумать и на что-то решиться. 

– Ну наконец-то! – облегченно вздыхает Жанна, когда я ее набираю. – Зачем выключать телефон? Я же извелась! Чуть с ума не сошла!

– Я написала сообщение, что всё хорошо и я буду весь день на работе. 

– Написала она, – бурчит подруга. – Мне не терпится узнать, как всё прошло. Было? 

– Угу, – неохотно отзываюсь я, трогая татуировку на запястье кончиком пальца. 

– Да ладно? Эрик всё же… – Жанна осекается и часто дышит. – Не обманываешь?

В который раз за день вспоминаю сцену в душе: как везунчик держит меня за подбородок и прожигает темнотой глаз. По коже бегут мурашки, а от стыда за свою безрассудность хочется провалиться сквозь землю. Обычно я не такая отчаянная. Наверное, это всё аура везунчика. Действительно, душевыниматель.

– Офигеть… Значит, правда запал! А с компроматом что? Вхолостую или...

– С компроматом. Но не уверена, что хватит для общественного резонанса. Ты не знаешь, куда Вадик пропал? Не могу до него дозвониться второй день. 

– Прячется он. С бабой Бахметьева сошелся, а Игорёша, как узнал, пообещал обоих прикопать, когда найдет. Я сейчас его новый номер скину.  Рин… – В трубке ненадолго повисает пауза и слышится треск. – А хочешь, приеду к тебе? – предлагает Жанна.

– Нет. Спать хочу. Весь день на ногах. Давай завтра. 

– Ну хорошо. Последний вопрос, и пойдешь отдыхать: скажи, понравилось или нет? – шепотом спрашивает она.

– Нет, – невесело хмыкаю я. – Что там может понравиться? 

Даже самой себе не хочу признаваться в том, что понравилось. И лучше бы, конечно, было наоборот. Обошлось бы тогда без угрызений совести. Ещё и стрелочки эти... Останутся напоминанием о пережитом шторме и гневе отца. Шумиха со временем уляжется, я окончу институт и займусь карьерой. Если по сто тридцать седьмой – отделаюсь штрафом, а не сроком. Но надеюсь, до этого не дойдет.