Ночь в твоих глазах - Яна Ясная Страница 10

Она же предложение отклонила, отправилась в столицу Империи — и через год уже носила мантию преподавателя теоретической магии в императорской магической академии Алые Башни.

Вроде бы, логично? Логично — да не очень.

Потому что дальше начинаются чудеса.

Время преподавания Ирондель Даркнайт в Алых Башнях — единственный отрезок ее жизни, который можно считать полностью подтвержденным: не только документально, но и показаниями свидетелей. Но при этом никто на новом месте не был осведомлен, насколько успешно их коллега училась в Лиотро — а большая часть не знала даже об академии Неце, не то, что о дипломе с отличием или беспрецедентном предложении.

Хотя, как мне видится, такие детали существенно укрепили бы авторитет молодой преподавательницы. Настолько молодой, что старше нее были не только все коллеги, но и часть студентов.

Но это хоть и наводит на размышления, основанием для тревоги все же не является.

А вот то, что любая попытка получить чуть больше информации касательно жизни девушки в Лиотро оканчивается провалом — беспокоит.

И вроде бы, документы, проверенные Тенями со всем тщанием, не врут — а вот свидетели…

Свидетели, впрочем, тоже не врут — они просто отказываются говорить. Да, училась. Да, знали. Нет, мы не предоставляем информации о наших студентах третьим лицам — обратитесь с официальным запросом. А на официальный запрос — такая же официальная отписка.

Это в тех случаях, когда свидетелей в принципе удалось найти. Пожар, лишивший девушку отца и подорвавший здоровье матери, знаете ли, выкосил большую часть круга ее ранних знакомств...  Какая-то повышенная смертность среди разумных, знавших Ирондель Даркнайт в годы ее детства и ранней юности.

Паучий шелк свернулся, и я задумчиво похлопал себя по ладони.

Чудеса-чудеса… Что за чудеса вокруг тебя, Даркнайт Ирондель?

Хмыкнув, я закинул досье лирелей в горку прочих посвященных ей свитков, установил на подставку кристалл с допросом её бывшего начальника и закинул ноги на стол. В полумраке кабинета по стенам опять побежали резные тени, и кристалл воспроизвел новый голос.

“Такая гордая девочка… Слабая, но гордая… Богами клянусь, я не имел дурных намерений в отношении неё, даже в мыслях подобного не держал!” —  нервно звучал голос в тишине моего кабинета.

Я снова хмыкнул. Тень, разделявший моё мнение, спросил с предельной вежливостью, за которой человеческое ухо не в силах было расслышать насмешку:

“— Скажите, у вас был доступ к личному делу Ирондель Даркнайт?

—  Да, конечно, — теперь человек был явно растерян.

—  Вы в него заглядывали?

—  Да знаете, как-то не доводилось… Не возникало, знаете ли, необходимости...”

Старый дурень. В Алых Башнях проводят магическое тестирование преподавателей при найме — там действительно очень придирчиво относятся к уровню дара.

И загляни он в личное дело “бедной слабой девочки” — был бы весьма удивлен.

Я задумался, вспоминая непривычную человеческую систему измерения: первые два ранга — “крайне слабый” и “слабый” — не котируются и зачастую даже не принимаются к обучению. У магов с усредненным уровнем силы перспективы уже лучше, хотя их зачастую тоже пренебрежительно относят в разряд “слабосилков”.

Но перспективными и стоящими развития у людей считаются ранги начиная с “выше среднего” и дальше — “сильный”, “необычайно сильный”, “феноменально сильный”, “уникум”...

В ее личном деле из Алых Башен красовалась честная отметка “необычайно сильный”. По эльфийской градации — уверенное “золото”. До платины существенно не дотягивал, но даже золотой дар — это очень, очень ценно.

И это при том, что эльфы — изначально магическая раса.

И вот с таким потенциалом, при наличии достоверного показателя силы в личном деле, Ирондель Даркнайт создала себе репутацию бессильной медяшки.

Тихой серой скромницы.

...белое тело — безупречное, идеальное — молочно светилось в пересечении лунных лучей. Рассыпавшиеся волосы, бескомпромиссно-черные, создавали контраст и усиливали ощущение нереальности, сказочности выгнувшейся на моей постели женщины.

Тонкие, практически безупречные черты лица, глубокая синева глаз, нежный шелк губ… Как это совершенство кто-то мог назвать серостью?

И тем не менее, именно такой репутацией пользовалась Ирондель Даркнайт, мастер чар, мастер-наставник, озаренная вдохновением: тихая, скромная, незаметная девочка, без отличительных черт, покровителей и привязанностей.

Полукровка явился на третий день поисков.

В другой раз я бы даже порадовался: несмотря на множество разделяющих (и даже противопоставляющих) нас обстоятельств, я, пожалуй, мог назвать его другом — правда, это был тот особый вид дружбы, когда с удовольствием окунаешь приятеля в лужу, и всеми силами стараешься не позволить ему проделать то же самое с собой.

Но нынче мне было совершенно не до него: увлекательная головоломка в лице прекрасной озаренной никак не желала складываться.

Разделял ли Тайернан Сомхэрл, императорский порученец, воин, маг, признанный бастард одного из имперских Старших Домов, на заре своего восхождения курировавший эльфийские провинции Великой Империи, мое отношение к дружбе — неизвестно, но в любом случае, на его наглость это никак не влияло.

В кабинете — официальном, а не личном, само собой — сидячее место было только одно, хозяйское. Остальным надлежало стоять. Полукровка проигнорировал это с невозмутимостью, выдающей большой опыт. Созданное им кресло безупречно вписывалось в интерьер стилем, контрастировало с ним цветовым решением и было роскошнее моего, идеально отображая расстановку сил, взаимоотношений и самомнений.

Тягучие приветствия и витиеватые словесные расшаркивания мой народ давно оставил нашим светлым братьям и официальным протоколам. Так что обошлись без них.

—  Чем обязан, лорд Сомхэрл? — с прохладной вежливостью поинтересовался я.

—  Чем вызван интерес Теней дома Алиэто к госпоже Даркнайт Ирондель?

И обрыв интонации однозначно намекнул, что у этой фразы есть продолжение. 

—  Кто такая Даркнайт Ирондель? —  изобразил я умеренное недоумение.

—  Эраро! —  полукровка старательно вложив в одно слово все вариации укоризны.

С точки зрения имперского этикета, полукровка был выше меня по положению, с точки зрения темноэльфийской иерархии, любой инородец неизмеримо ниже любого темного. “Эраро”, обращение равного к равному, было компромиссом, который, кривясь и морщась, принимали обе стороны.

Полукровка же продолжил:

—  Я мог бы сейчас воспользоваться преимуществами моего положения, потребовать доставить сюда девушку, которая, по моим сведениям, несколько месяцев служит вашему Дому — и тебе пришлось бы ее предъявить, но…