Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших... разумных - Вирджиния Морелл Страница 69

– Но в какой-то момент изучать рыб стало довольно скучно, – признался мне Чани, когда мы февральским вечером 2009 года сидели с ним за чашкой чая у него в квартире в Будапеште. У его ног лежала старая белая собака Джерри смешанной породы (Флип умер несколько лет назад), а сам Чани, уже изрядно поседевший, был на пенсии. – Мы уже на мышах повторяли наши эксперименты с рыбами и получали хорошие результаты, но я чувствовал, что нам нужно переключить внимание на что-то другое.

После того как Чани привез Флипа домой, он начал вести дневник о нем. (Спустя восемь лет он приобрел Джерри и включил его в этот дневник.) Он записал, что Флип обращал пристальное внимание на то, что говорили его хозяева, и пытался предугадать, что произойдет в ближайшее время – например, прогулка, поездка на машине или доставка продуктов. Он описывал в дневнике ситуации, когда Флип пытался сообщить ему, что в его миске нет воды; или когда Флип задавал ему вопросы, сидя перед ним и глядя «вопросительно» на него; или когда Флип рано утром толкал носом Чани, чтобы вытащить своего хозяина из кровати. Позже он начал делиться историями о своей собаке с сотрудниками своей лаборатории.

– Чани обычно приходил и рассказывал нам очередную невероятную историю о Флипе, а потом спрашивал нас: «Как вы думаете, почему он это сделал?» – вспоминал Адам Миклоши, один из бывших студентов Чани. – Он нам говорил: «Ребята, придумайте какой-нибудь эксперимент, чтобы выяснить, почему Флип делает это», – и у всех вытягивались лица. Потому что в то время тебя никто не воспринимал как ученого, если ты изучал собак.

Но отношение к собакам со стороны ученых, изучающих разум животных, не всегда было таким негативным. В своих книгах об эволюции Дарвин привел много примеров из жизни собак для иллюстрирования своих концепций и неоднократно обращался к ним, исследуя проявление эмоций у человека и животных. Первые бихевиористы Иван Петрович Павлов, Уильям Джемс, а также Дональд Хебб тоже считали собак хорошими объектами для своих исследований. В то же время Джон Пол Скотт и Джон Фуллер пытались выяснить роль наследственности собак в формировании их социального поведения, который они описали в своей классической книге в 1965 году «Генетика и социальное поведение собаки». Тем не менее до 1970-х годов собак практически не изучали, потому что когнитивные ученые и этологи решили: раз домашние животные были выведены человеком, значит, они были не такими умными, как их дикие собратья. В качестве неоспоримых доказательств этой теории ученые ссылались на тот факт, что мозг собаки на 25 % меньше, чем мозг волка – их непосредственного ближайшего предка. Предполагали, что собаки потеряли некоторую степень интеллекта в обмен на жизнь с нами в более комфортных и менее сложных условиях [37]. Ученые также считали, что связь между человеком и собакой мешает объективным исследованиям этих животных. К тем же немногим, кто не боялся противостоять общественному мнению, относились с пренебрежением.

– Мои коллеги постоянно спрашивали: «Почему ты не изучаешь настоящих животных?» – вспоминает Марк Бекофф, когнитивный этолог и автор нескольких книг о мышлении животных, который еще в 1970-х годах впервые предложил исследовать поведение собак. Сегодня же работы Бекоффа широко цитируются в научных кругах.

Чани никогда не беспокоило, будет ли кто-то смеяться над тем, что его лаборатория занимается изучением разума и поведения собак.

– Вы никогда не сделаете научное открытие, если будете беспокоиться только о том, что подумают о вас коллеги, – сказал он.

Кроме того, его, как и Дарвина, очень интересовал процесс превращения волка в собаку, и поскольку на тот момент собак практически никто не изучал, Чани решил, что семейство Собачьи – редкая возможность для исследования.

– Конечно, я видел недовольство [на лицах моих учеников], когда рассказывал им очередную историю о том, что устроил Флип на выходных, – сказал он. – Я согласен, это не имело никакого отношения к науке. Но именно эти истории в конечном счете и подали нам идеи для экспериментов, причем хороших экспериментов.

Когда в 1994 году Чани сообщил о том, что их лаборатория теперь будет изучать собак, «грандиозная идея» показалась Миклоши «очень плохой в действительности, даже ужасной»:

– Я только начинал свою карьеру и считал, что это исследование станет ее концом. Я был уверен, что никто не воспримет нас всерьез. Помню, я подумал: «Боже мой, ты сошел с ума?» Хотя, конечно, я об этом не сказал. Я не знал, что мы собирались делать и как мы собирались изучать собак.

Идея, что собаки больше похожи на нас, чем на волков, от которых они произошли, появилась как минимум во времена Дарвина, который писал об их трансформации: «Собаки, возможно, стали не такими хитрыми… тем не менее у них развились определенные моральные качества, такие как привязанность, доверие, достоинство, характер и, вероятно, общий интеллект». Дарвин, который любил собак и у которого их было очень много, считал, что они наилучшим образом демонстрировали силу как естественного, так и искусственного отбора. Это животное, которое посредством общения с нами приобрело некоторое эмоциональное и когнитивное сходство с человеком, но при этом сохранило физические качества своих хищных предков. Собаки были ярким примером того, что не только люди, но и другие животные способны испытывать «удовольствие и боль, счастье и воспоминания». Дарвин полагал, что у собак есть воображение и они способны мыслить, чувствовать любовь, ревность, гордость и что-то похожее на совесть. Он пришел к таким выводам, просто наблюдая за своими собственными собаками и слушая рассказы других владельцев собак, все те смешные истории, которые происходят ежедневно в современном мире, но которые неприемлемы в современных научных журналах. Тем не менее, как отметили Эрика Фейербах и Клайв Винн в статье, посвященной истории изучения разума собак, «его идеи часто оказывались правильными».

Студентам Чани, конечно, пришлось использовать более точные методы, чем наблюдение, которые использовал Дарвин. И тогда Миклоши столкнулся с двумя серьезными проблемами. В то время не существовало никаких научных стандартов или методик, с помощью которых можно было бы изучать разум собак. Одно дело выращивать и изучать рыбок в лаборатории, и совсем другое – найти достаточное количество собак для исследовательских проектов (а чтобы сделать правильный статистический анализ, нужно было, по крайней мере, пятнадцать животных). Вторая проблема была личного характера. Миклоши не любил собак. У него никогда не было собаки – ни в детстве, ни во времена учебы в университете. У него и сейчас не было собаки, хотя после того, как Чани вышел на пенсию, Миклоши занял должность своего наставника, возглавив кафедру этологии и став руководителем лаборатории Family Dog (лаборатория домашних собак). Всю свою жизнь у Миклоши, который также является автором книги «Поведение, эволюция и мышление собак», никогда не было своей собаки. Миклоши любит кошек.