Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших... разумных - Вирджиния Морелл Страница 68

По словам Мацузава, несмотря на явное отсутствие процесса обучения, шимпанзе узнают о своей культуре от своих матерей и других членов своих общин. Они учатся, наблюдая за самим процессом.

Большинство приматологов придерживаются мнения, что у шимпанзе, как и у многих других видов приматов и других животных, таких как киты и дельфины, есть культуры. Это означает, что различные популяции внутри вида имеют свой собственный способ делать те или иные вещи, и эти способы не наследуются генетически, а узнаются методом наблюдения.

Мацузава считает, что культура может передаваться от одной группы к другой посредством обучения. Однажды он со своей командой наблюдал в лесу Боссу, как молодая самка из соседнего сообщества пришла в новую группу. В ее старом сообществе шимпанзе питались орехами кола, которые они клали на каменную наковальню и раскалывали их молотком-камнем. А вот в ее новом сообществе шимпанзе таким способом раскалывали только пальмовые орехи. В качестве эксперимента команда Мацузава подбросила несколько орехов кола новой группе самки. Все шимпанзе, кроме нее, либо проигнорировали их, либо попытались, но безуспешно, прокусить кожуру. Но она не колебалась. Она расколола орехи кола на своей каменной наковальне и съела ядра. Вскоре вокруг нее собралась группа несовершеннолетних шимпанзе. И уже примерно через неделю двое из ребят успешно имитировали ее поведение.

Мацузава говорит, что данный эксперимент объясняет, как культурные традиции шимпанзе могут распространяться в дикой природе. Другие ученые не совсем с ним согласны, хотя Мацузава утверждает, что эта ситуация наглядно демонстрирует, как самка, пусть и на своем собственном примере, обучила других шимпанзе.

– Именно самки распространяют традиции, потому что они единственные, кто может перемещаться в другие сообщества. Также они единственные носители культурных ценностей, которые передают другим.

Позже утром, когда тесты закончились, Мацузава извинился и вышел из лаборатории, чтобы переодеться в синий комбинезон. Затем, выпрямившись и с совершенно бесстрастным лицом, он вошел в кабину Аи.

– Сидеть! – приказал он шимпанзе, которая с легкостью может разорвать Мацузава на куски. Аи быстро выполнила приказ, чуть не запрыгав от радости. – Веди себя хорошо.

Они вместе сели на пол, лицом друг к другу. Аи начала расстегивать рубашку Мацузава (как он позже мне объяснил, это были своего рода ухаживания с ее стороны). Она любила расстегивать пуговицы на манжетах, может быть, потому, что это напоминало ей об их первой встрече, когда он снял свои манжеты и протянул ей. Он, в свою очередь, проверил ее шерсть и осмотрел зубы. Потом они стали бороться, Аи издавала возбужденные крики, а Мацузава передразнивал ее, когда она широко раскрывала свой рот. Так они играли около десяти минут, а затем Мацузава пошел в кабину к Аюму и сделал то же самое.

«Это было необыкновенное и единственно возможное проявление любви и доверия», – подумала я, потому что Мацузава также понимал, насколько важно иногда сидеть на детсадовском стульчике.

Перед моим отъездом Мацузава вытащил научный журнал из стопки на столе.

– Вы должны посмотреть на это, – сказал он, протягивая мне журнал. – Здесь есть статья, которая меня очень удивила. В ней авторы утверждают, что люди, «если попрактикуются», смогут пройти тест на память не хуже шимпанзе.

Мацузава раздраженно нахмурился.

– Я просто не могу в это поверить. Аюму, как вы видели, доказал, что шимпанзе лучше, чем люди, проходят один из тестов на память. Это то, что шимпанзе умеют делать быстро, и это то единственное, что у них получается лучше, чем у людей. Я знаю, что это расстраивает людей; вы можете почитать их комментарии на YouTube, где они даже говорят, что это какой-то фокус и что шимпанзе обманывает. А теперь вот и исследователи практикуются, чтобы пройти этот тест «так же хорошо», как и шимпанзе! Я действительно не понимаю такую потребность всегда быть лучше во всех областях, желание отличаться, быть уникальными по сравнению со всеми остальными животными, – сказал он. – Но мы же не лучше. Мы не растения; мы члены животного царства.

Мацузава положил журнал на стол и на мгновение прикрыл глаза. Затем он сменил тему и начал рассказывать мне о своей первой поездке в лес Боссу, которую он совершил в 1986 году, когда ему было тридцать пять лет. Он предполагал, что Аи привезли именно оттуда, и хотел ради нее совершить туда паломничество.

– Я хотел посетить ее родной город, ее родной лес, – сказал Мацузава, – просто чтобы посмотреть, где она родилась. Я на 100 % был уверен, что ее мать застрелили, когда охотники схватили ее. Наверное, и отца тоже, и, возможно, остальных, кто хотел защитить ее.

Во время этой поездки Мацузава надеялся получить хоть малейшее представление о том, как живут одинокие шимпанзе в дикой природе. Он знал, что обнаружить диких животных непросто, поэтому решил провести два месяца в полевом лагере со своим коллегой Юкимару Сугияма. Он не сомневался, что за это время ему удастся увидеть шимпанзе. В свое первое утро в лагере он с Сугиямой поднялись на близлежащий холм, и желание Мацузава сбылось. Очарованный, он наблюдал, как мать со своим малышом прыгали по верхушкам деревьев, малыш цеплялся за ее шерсть, а мать ловко перемещалась, хватаясь конечностями то за одну лиану, то за другую.

– Когда они пронеслись над моей головой, поблескивая шерстью на солнце, и скрылись в лесу, это было так красиво! Я подумал, что это могли быть Аи и ее мать. – Мацузава замолчал на какое-то время. – Мне очень трудно говорить об эмоциональной жизни шимпанзе, – продолжил он. – Но из этой поездки я узнал, что дикие шимпанзе являются хозяевами леса. Совсем не то, что здесь, в лаборатории. Там они главные, а мы ученики. Некоторые люди, даже некоторые ученые, которые изучают их, на самом деле не любят шимпанзе, – продолжал он. – Но я люблю. Я думаю о них как о другом виде людей, у которых длинные, волнистые черные волосы и которые живут в лесу. И в самом деле, – произнес он, – почему нас так пугает разум шимпанзе?