Познакомьтесь с собой. Как гены, микробы и нейроны делают нас теми, кто мы есть - Билл Салливан Страница 49

Другие гормональные изменения объясняют, как любовь меняется со временем. Ключевым гормоном, подпитывающим сексуальное желание в пылающем сердце, и у мужчин, и у женщин является тестостерон. У мужчин его уровень выше всего в двадцать лет с небольшим; у женщин пик обычно приходится на время овуляции. Одна из причин затихания страстей состоит в падении уровня этого вещества, поскольку с возрастом у обоих полов тестостерон вырабатывается все слабее. По мере увеличения срока знакомства уровень дофамина также падает, поэтому некоторые люди предпочитают искать нового партнера или любовную интрижку на одну ночь. Но прежде чем отвечать на новую анкету в интернете и признаваться, что вы предпочитаете пинаколаду, вы с партнером можете попробовать добавить газу в свои дофаминовые двигатели, приправляя отношения чем-то новым.

Принимаемые лекарства также могут менять биохимию тела, подавляя романтику. Препараты, повышающие уровень серотонина (например, антидепрессанты из группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина, СИОЗС), могут помешать потребностям юношеской любви в понижении серотонина. СИОЗС не только мешают человеку влюбляться, но и заставляют нас думать, что мы больше не любим своего партнера. Известно, что СИОЗС притупляют эмоции и создают ощущение безразличия, что может неблагоприятно сказываться на чьей-нибудь привязанности к любимому человеку.

Нам стоит избавляться от ложного впечатления, что распаленная страсть должна гореть вечным огнем. Поначалу любовь трясет нас, словно ураган, однако в итоге буря милосердно утихает, и мы должны наслаждаться плаванием по спокойным водам. В этом нет ничего необычного, и тут нет поводов для беспокойства: вожделение в конечном счете уступает место любви во всех культурах мира. Любовь может в итоге победить у тех, кто желает культивировать глубокие, доставляющие удовольствие отношения.

Моногамны ли мы

В 1987 году поп-певец Джордж Майкл довел консерваторов до безумия своей песней I Want Your Sex. Чрезвычайно скромная по нынешним меркам, в те времена она походила на дьявольскую панихиду, и ее запретили на многих радиостанциях. Как кто-то осмеливается петь о желании того, что должно быть у всех живых существ? Майкл настаивал, что песня была о проникновении вожделения в любовные отношения, и даже использовал губную помаду, чтобы написать «осваивай моногамию» на спине женщины в видеоролике. В то время я был подростком и считал, что моногамия – это какая-то вычурная сексуальная поза.

В животном мире моногамия – исключение из правил. Даже 3 % млекопитающих создают пары для взращивания детенышей. Люди могут быть моногамными и иметь одного партнера на всю жизнь, но не секрет, что у нас это получается плохо. У подавляющего большинства в жизни было больше одного полового партнера. Согласно Национальному исследованию роста семьи, проводившемуся в 2002–2015 годах, у мужчин в среднем в жизни бывает шесть сексуальных партнеров, а у женщин – четыре ^[133]. Уровень разводов в США колеблется на уровне примерно 40 %, а для повторных браков он еще выше. Это заставляет задуматься: а зачем мы вообще пытаемся вступать в брак? Конечно, пока вы не рассмотрите преимущества моногамии.

У большинства животных потомство появляется на свет более или менее готовым к жизни. Однако у наших детей нет ни шанса на самостоятельное выживание ^[134] (я знаю людей, которые в возрасте за 30 все еще живут с родителями).

Наши предки стали исследовать моногамию, потому что она помогала обеспечить выживание беспомощным младенцам. Эту идею подкрепляет тот факт, что 90 % видов птиц тоже действуют сообща. Яйца нужно высиживать круглосуточно, поэтому один из родителей сидит в гнезде, пока второй кормится, а затем они меняются местами. Если потомству какого-то вида требуется серьезная забота, то с большой вероятностью этот вид практикует моногамию. Еще одна польза от моногамии – минимизация риска заболеваний, передающихся половым путем, которые могут привести к бесплодию, выкидышам и врожденным порокам. Наконец, когда в семье несколько детей разного возраста, они могут совместно потрудиться на благо семьи и собственное благо.

Несмотря на такие преимущества, многим парам трудно оставаться вместе долгое время. Возможно, «пока смерть не разлучит нас» – это слишком долго. В одном исследовании 2010 года антрополог Джастин Гарсиа из Бингемтонского университета обнаружил вариант гена для дофаминового рецептора DRD4, который может способствовать неверности. Напомним, что варианты гена DRD4 создают у людей предрасположенность к импульсивному и рискованному поведению. В контексте моногамии это означает следующее: люди с этим вариантом гена DRD4 сообщают об увеличении неверности более чем на 50 %.

У моногамных животных – например, гиббонов, лебедей и бобров – самцы и самки имеют одинаковый размер отчасти потому, что самцам не нужно конкурировать за внимание партнерши ^[135], вот эволюция и не отбирает более крупных и сильных животных ^[136]. У полигамных животных самки в целом мельче самцов. У нас мужчины, как правило, крупнее женщин, так что по этому критерию мы (и наши предки) соответствуем полигамии.

В книге «Миф о моногамии» Дэвид Бараш и Джудит Липтон утверждают, что мы моногамны социально, но не моногамны сексуально. Это означает, что большинство из нас объединяются в пары, чтобы создать стабильные любовные отношения, которые длятся значительное время (социальная моногамия), однако, как и практически любое другое животное на планете, мы склонны искать любовника или любовницу «на полставки» (отсутствие сексуальной моногамии). Хотя одни довольствуются чисто моногамными отношениями, другие по взаимному согласию пробуют свободные отношения без обязательств (вроде стаканчика молока на стороне, хотя дома есть корова). В 2017 году Терри Конли из Мичиганского университета выявил несколько различий между моногамными и свободными отношениями. Вопреки распространенному мнению, это исследование показало, что в последнем случае пары сохраняют больше удовлетворения, доверия, преданности и страсти к основному партнеру, чем к случайному.

В исследованиях разводов Хелен Фишер отмечала, что по всему миру пары, как правило, расходятся на четвертом году брака, в возрасте около 25 лет и (или) с единственным несовершеннолетним ребенком. У немногочисленной горстки других видов млекопитающих, которые образуют пары для воспитания потомства, а также у большинства птиц известно явление под названием «серийная моногамия». Семейная пара держится вместе достаточно долго, чтобы увидеть, что детеныши способны существовать самостоятельно (или что мать способна справиться с ними в одиночку), после чего родители идут разными путями. Фишер предполагает, что наши предки-гоминиды, как и некоторые существующие сейчас племена охотников-собирателей, как правило, заводили детей с интервалами в четыре года. Спустя это время большинство женщин могут прекратить заботиться о ребенке. Таким образом, моногамия у современных пар с детьми в возрасте около четырех лет может оказаться эволюционным пережитком. Никто не спорит, люди могут быть моногамными всю жизнь, однако, возможно, в нашем прошлом больше распространена была серийная моногамия: создание пары на несколько лет для выращивания ребенка, а затем – либо новый ребенок с тем же партнером, либо создание пары с другим партнером. Серийная моногамия до сих пор широко распространена, поэтому адвокаты по разводам никогда не остаются без работы.