Как начать разбираться в архитектуре - Вера Калмыкова Страница 47

Снурок в тексте – декоративный элемент, металлическая часть узора, сплетенная в виде шнурка. Гранатовые яблоки – плоды гранатового дерева. Локоть – единица измерения длины, примерно соответствовала расстоянию от локтевого сустава до конца вытянутого среднего пальца руки (38–46 см.). Литое из меди море – бассейн во дворе храма, считающийся шедевром Хирама. Один бат вмещал примерно 39,5 литров воды.

Приведенные в тексте цифровые показатели свидетельствуют о точнейших математических расчетах, сделанных при проектировании не только храмовых объемов, но и деталей декора священных предметов.

Точно такие же расчеты производили романские мастера. Расчетами занялся и руководитель аббатства Сен-Дени. В чем же выразилось смелое новаторство, дерзновение Сугерия? Во-первых, он отважился рассчитать стрельчатые окна, не побоявшись того, что стены отчасти утратят способность держать большой вес. Во-вторых, понял, что при строительстве можно широко использовать контрфорсы (вертикальные опоры) и аркбутаны (наружные полуарки) как средства распределить вес каменной конструкции и кладки без опасности обрушения здания. В-третьих, заимствовал у романских мастеров еще один прием – витраж, так называемую розу, т. е. круглое окно с большими разноцветными стеклами. В готике витражи стали многочисленны и приобрели различные формы, от круглых до стрельчатых и многоугольных.

Самое же главное – Сугерий решился впустить в интерьер базилики как можно больше света. Вообще свет стал одним из компонентов архитектоники храма, как бы тем строительным средством, что возводит храм изнутри. С этой целью аббат и прибег к витражам, в частности, велел цветными стеклами выложить круглое окно на фасаде базилики Сен-Дени.

Церковь Сугерия должна была стать земным воплощением мечты о Божьем граде, о Небесном Иерусалиме. Таком, каким Град Божий предстал в видении апостолу Иоанну Богослову.

Вот описание Небесного Иерусалима из Откровения Иоанна Богослова.

«11 Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному. 12 Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых: 13 с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот. 14 Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца. 15 Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его. 16 Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота его равны. 17 И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела. 18 Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. 19 Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, 20 пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. 21 А двенадцать ворот – двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города – чистое золото, как прозрачное стекло. 22 Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель – храм его, и Агнец. 23 И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец. 24 Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. 25 Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. 26 И принесут в него славу и честь народов. 27 И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни».

В Евангельском описании, в котором мы без труда опознаем ведущие принципы Гипподамовой системы, яспис – яшма, халкидон – халцедон, смарагд – изумруд, сардоникс – полосчатый сердолик, вирилл, что более понятно, берилл. Остальные самоцветы узнаваемы.

Ясно, что всех богатств мира не хватило бы, чтобы строить обитель Сен-Дени по описанию апостола Иоанна. Но в базилике Сугерия все их с успехом заменило цветное стекло, изготовленное в огнеупорных печах с добавлением различных минеральных компонентов.

Мы видим, как изменилась сама концепция храма. Теперь это не потаенная, затемненная, скрытая от вражеских глаз область, находящаяся под защитой Господа, а отражение на земле Небесного Иерусалима, открыто и бесстрашно явленное взору. Земля окончательно перестает пониматься только как юдоль страданий и место зла. В готике нашло отражение новое восприятие мира, впитавшее все самые яркие и жизнестойкие идеи философской мысли предыдущих веков – от царя Соломона до Платона, Аристотеля, Дионисия Ареопагита (афинский мыслитель I века). Философия, которую мы сегодня считаем крайне далекой от обыденности, обращала взоры к земному, и в первую очередь к человеку как творению Божьему. Готика проникнута возвышенной верой в порядок и справедливое устройство бытия, и ценность существования человека и окружающей его природы больше не вызывает сомнений.

Жорж Дюби назвал новую архитектуру церкви Сен-Дени памятником прикладной теологии. Теологии – потому что в основе лежала богословская мысль. Прикладной – потому что абстрактные категории превратились в инженерные расчеты, в конструкции, несущие стены, распоры, объемы и своды. Свет, вошедший благодаря окнам во внутреннее пространство базилики и преобразовывавший все во время богослужений – как в Древнем Египте свет оживлял статую богини Сехмет и как в храме Святой Софии Константинопольской под его воздействием «вращался» купол – был осознан Сугерием и его современниками как физическое явление и духовная сила. Сияние витражей преобразовывало камень.

Без всякого сомнения, Сугерию было известно сочинение Аврелия Августина, или Блаженного Августина (IV век) «О граде Божьем». Это произведение читали все священнослужители, но Сугерий сумел воспринять как руководство к действию ту часть учения Августина, в которой говорится, что красота – свойство, данное Богом, Ему принадлежащее и Ему сопутствующее. Августин специально заострял внимание на том, что высшее художество свойственно Господу, однако и человеческие руки, вдохновленные искушенным разумом и вооруженные искусством, могут достичь известных вершин в создании вещей…

Не один Блаженный Августин, но и другие философы говорили о красоте как своего рода мосте, связывающем два мира – горный и дольний, небесный и земной. И, конечно, по мере сил зодчие и художники всех времен стремились сделать прекрасными свои создания. Но лишь одному Сугерию – вслед за Анфимием из Тралл и Исидором из Милета, строителями Святой Софии Константинопольской – удалось преодолеть границу между тварным и нетварным, человеческим и божественным.

Сюжеты готической живописи по сравнению с романскими изменились мало: те же сцены из Писания, та же символика. Опираясь на знания о предыдущей, романской эпохе развития истории искусства, можно увидеть, что в готике произошло слияние мотивов милосердия и кары в образе Христа, и страдающий Иисус представал перед верующими как исполненный прощения, доброты и любви. Такое положение сохранялось и в эпоху Ренессанса.