Города вам на пользу. Гений мегаполиса - Лео Холлис Страница 46

Я стал (по собственной воле, о поборники свободы) неквалифицированным рабочим, а затем таксистом. И это было действительно весело. В толстенном томе не уместишь всех приключений и злоключений этого таксиста-философа-экзистенциалиста. Парижское дно простерлось перед ним во всем своем скользком разнообразии, и он начал раскрывать его тайны... Но вспоминать хочется лишь контакты с неизмеримо более ценной и трогательной реальностью: жизнью парижан³¹.

Дэвид Харви — один из ведущих специалистов по наследию Ле-февра — приходит к выводу, что период работы за рулем «глубоко повлиял на его мысли о природе пространства и городской жизни»³². Через несколько лет, в 1967 году, Лефевр опубликовал статью «Право на город» (Le Droit à la Ville), где утверждал: город — это не только то место, где неравенство, несправедливость и эксплуатация особенно очевидны, но и плацдарм для преобразований. Город — и причина кризиса, вместилище неолиберализма, банковской системы, ужасающего неравенства, и наилучшее место для преодоления всех этих проблем. Город способен вылечить собственные язвы, но произойти это может только снизу.

Для Лефевра «право на город» — это «крик, требование»³³. В частности, горожанин имеет право на участие в жизни города и его апроприацию: иными словами, люди должны играть главную роль в принятии всех решений, касающихся создания города и управления им, а также обладать коллективным правом использовать и занимать городские пространства без каких-либо ограничений. Внимание к физическому пространству города — этим театральным подмосткам повседневной жизни, утверждает Лефевр, меняет наше ощущение того, к чему мы принадлежим. Частью города становишься не благодаря собственности и богатств, а благодаря вовлеченности, и в результате наши действия меняют и совершенствуют город.

Однако философские рассуждения Лефевра — не план действий: скорее это призыв изучать и переосмысливать повседневную жизнь, анализировать самые разные проявления неравенства. Он предлагал не конкретные меры, а надежду на освобождение города от цепей. Через несколько месяцев после выхода статьи Лефевра в его родном городе — Париже, казалось, вспыхнула та революция, на которую он возлагал надежды. В мае 1968 года по столице прокатилась волна протестов — студенты, члены профсоюзов и политические активисты вышли на улицы, выражая недовольство консервативным правлением Шарля де Голля и требуя перемен. Многие решили: настал момент, когда лефевровская концепция города может воплотиться в реальность.

События 1968 года так и не изменили город кардинально, но идея «права на город» сохранила свою актуальность и по-прежнему дает нам надежду. Преимуществом «Права на город» стал тот факт, что это философское эссе, а не политическая дорожная карта: изложенную в ней концепцию другие мыслители и активисты могут обновлять и развивать. Как, например, участники движения Occupy, разбившие палаточные лагеря во многих городах, — они занимают общественные пространства и преобразовывают их своими действиями. Как отмечал в своем блоге американский юрист и общественник Питер Маркузе, между событиями 1968 года и движением Occupy существует явная преемственность: «Дух 1968 года сохраняется, он лег в основу движений Occupy и Right to the City... В этих движениях проявляется стремление к переменам, объединение требований эксплуатируемых, угнетенных, недовольных»³⁴.

Некоторые города уже официально зафиксировали идею «права на город» в своих уставах. Так, принятый в 2001 году Статут Сан-Паулу содержит положение о «праве на устойчивые города, которое следует понимать как право нынешних и будущих поколений на городскую землю, на жилье, на санитарию окружающей среды, городскую инфраструктуру, общественный транспорт и государственные услуги, на труд и отдых». (Хотя повседневная жизнь в городе с одним из самых высоких уровней неравенства в мире от этого не слишком изменилась.) Аналогичным образом третий по величине город Аргентины — Росарио — провозгласил себя «городом прав человека». В 2004 году на Всемирном городском форуме в Барселоне эта идея была воплощена во Всемирной хартии прав на город — попытке выразить поэзию философской теории Лефевра в юридическом документе.

С особой наглядностью борьба за право на город проявляется в вопросе о жилье, лежавшем в основе экономического бума, а затем и кризиса 2008 года. Именно субстандартное кредитование и резкий рост числа должников позволили рынку «приватизировать прибыли и переложить риски на общество». Базовая потребность в крыше над головой была превращена в мечту о семейном доме, привязанном к ипотеке, которую было легко получить, но невозможно выплатить. При благоприятной рыночной конъюнктуре, подпитываемой взрывным ростом спроса, — ведь каждому из нас внушали, что он может приобщиться к домовладельческой утопии, — возникала ситуация, когда ваш дом «зарабатывал» больше, чем вы. Ваше жилье было уже не домом, а спекулятивным товаром, в котором вы поселились. Когда же тысячи людей обнаружили, что ежемесячные ипотечные платежи им не под силу, эта запутанная схема неизбежно рухнула — с ужасающими последствиями.

Приведем лишь один пример того, как рынок жилья воздействует на ситуацию в стране: в Ирландии с 2000 по 2006 год цены на жилье выросли вдвое; чтобы удовлетворить спрос, там строилось по 75 тысяч домов в год. Во многом это стимулировалось ажиотажем на рынке ипотеки: компании готовы были рисковать, чтобы заполнить портфель заказов. В 1994 году ирландские банки и строительные общества выдали 45 тысяч кредитов на общую сумму, которую можно было бы приравнять к 1,6 миллиарда евро; в 2006-м они с готовностью предоставили 111 тысяч кредитов на 25 миллиардов евро. Менялся и контингент заемщиков. В 1997 году лишь 4% заявок на кредит подавали «неквалифицированные/чернорабочие», к 2004 году их доля возросла до 12%. На пике бума некоторые дома в Дублине стоили в 100 раз больше, чем зарабатывали в год их владельцы. Но затем, в 2007 году, рынок начал замедляться, появились слухи о грядущих проблемах. Тем не менее риелторы, экономисты и политики продолжали твердить людям: «Покупайте!» В результате в 2009 году рынок обвалился и к концу следующего года более 31% недвижимости оказалось дешевле выданной под нее ипотеки. Сегодня Дублин усеян брошенными на полдороге стройками и пустующими новыми домами.

Идея о собственном доме в пригороде (пусть и купленном за непосильную ипотеку), о безопасной жизни в закрытом поселке давно уже стала чуть ли не главной современной мечтой, но, как показали события — пустующие кварталы Детройта, смерть Трейвона Мартина, рост неравенства в городах, — для многих эта мечта обернулась кошмаром. Теперь почти в каждом городе, затронутом недавним бумом, образовались «пустыни» из незаселенных домов, а совсем рядом тысячи людей отчаянно нуждаются в достойном жилье.

В мае 2010 года нью-йоркское отделение Альянса за право на город подготовило доклад с результатами исследования, длившегося восемь месяцев. В его рамках проводился подсчет пустующих зданий и участков, которые можно использовать для обеспечения жильем семей с низкими доходами в семи районах города: Южном Бронксе, Гарлеме, Вест-Виллидже, Челси, Нижнем Ист-Сайде, Бушвике и центре Бруклина. На тот момент число людей, живущих в приютах для бездомных, включая детей, оценивалось в 400 тысяч; еще 500 тысяч семей снимали жилье, но квартплата составляла более 50% их месячного дохода.