Магический Марксизм. Субверсивная Политика и воображение - Энди Мерифилд Страница 39

В чем К. ошибается, где его поиски оказываются практически безнадежными, так это в своем стремлении добраться до обитателей замка; он хочет преодолеть бюрократические формальности замка и «непогрешимость» его внутреннего круга. К. борется скорее за право войти в замок, чем выйти из него. Используя картезианские инструменты землемера, он спорит с замком на языке самого замка, в рамках мнимой «рациональности» его мировоззрения. Требования К., следовательно, слишком ограничены и несущественны, слишком шаблонны и скромны. Он подобен скорее ученому-марксисту прошлого, нежели магическому марксисту будущего: он стремится сделать мир замка интеллигибельным вместо того, чтобы сделать его неприемлемым. В чем К. несомненно прав, так в том, что нам нужна крайняя осторожность при любых действиях, мы, марксисты, действительно должны оглянуться во все стороны, прежде чем сделать один единственный шаг, прежде чем пойти по узкому пути перманентной субверсии. И все же вместо того, чтобы пытаться проникнуть во внутреннее пространство замка – найти дверь, в которую нужно постучать и людей, которым нужно предъявить претензии, – необходимо сделать подкоп под стенами замка: необходимо спланировать наш собственный Большой Побег. Нам нужно выкопать туннель и наметить пути выхода; осторожно и незаметно разгрести грязь; с крайней осторожностью создать невидимый комитет, комитет по организации побега. И нужно надеяться, что наши туннели будут достаточно протяженны, чтобы достичь леса, и достаточно многочисленны, чтобы пересечься с другими туннелями. А если копать будет достаточно большое количество людей, строения на поверхности могут однажды целиком рухнуть, но, будем надеяться, тогда, когда все их покинут. И тогда от них останется только огромная груда обломков – как от Берлинской стены.

«Большой побег» – это попытка массового побега солдат войск союзников из немецкого лагеря для военнопленных Stalag Luft III, обессмерченный фильмом Джона Стёрджеса 1963 года, в котором снялся Стив Маккуин в роли капитана Хильца, «Короля карцера». В реальной жизни Stalag Luft III, построенный в 1942 году недалеко от польского города Жагань, считался – совсем как капиталистическая реальность – местом, из которого практически невозможно убежать. В лагере содержались американские и британские летчики, сбитые над территорией Германии. Немецкие охранники заявили заключенным: «Ваша война окончена». Но пленники считали по-другому, полагали, что их долг состоит в продолжении борьбы с врагом, в выживании, в передаче информации о враге и прежде всего в том, чтобы совершить побег. Понятие долга было и остается могущественным идеалом. Майор авиации Роджер Бартлетт – «Большой икс», как звали его товарищи, – создал комитет по организации побега и координировал строительство трех туннелей под кодовыми названиями «Том», «Дик» и «Гарри». Кроме этих трех возможных путей побега делались неглубокие «туннели-обманки», призванные ввести в заблуждение врага, пустить его по ложному следу. В фильме Стёрджеса и в книге Пола Брикхилла, по которой он снят, особо подчеркивается, что при побеге через подкоп есть две главные проблемы: как укреплять туннель, чтобы он не обрушился, и что делать с поднятой на поверхность землей, которая отличается по цвету от почвы в лагере? Для решения первой проблемы пленники использовали в качестве крепления основания нар; для решения второй изобрели хитроумный способ: в брюках заключенных скрывались особые сумки, горловину которых можно было незаметно не открыть прямо из кармана, земля высыпалась через брючины, и человек разравнивал ее ногами. Бежать собиралось около двухсот человек, только 76 пленников из барака 104 смогли это сделать в ночь побега, трое добрались до безопасного места, 23 были пойманы и отправлены в одиночное заключение, «Король карцера» и еще 50 человек были расстреляны по личному приказу Гитлера.

Наш Большой Побег сегодня должен быть спланирован еще более тщательно; и поскольку пленников сегодня так много, как никогда ранее, туннели должны быть длиннее и многочисленнее. У нас может быть некоторое представление заранее, в каком направлении и как далеко необходимо рыть, но нет уверенности ни в том, что туннели пересекутся, ни в том, что беглецы воспользуются одним маршрутом. Туннели-обманки, вне всякого сомнения, тоже понадобятся. Но важнее всего, возможно, то, чтобы каждый продолжал рыть свой туннель, создавал комитеты по организации побега везде, где может; и то, что путь размечается людьми, которые понимают субверсию как долг, как неотменимый собственный долг. Большой Побег предполагает нечто подспудное, нечто организованное и рассчитанное, практическое и конкретное. Он пытается начать снизу, с базового уровня и не стремится воспарять в абстрактные высоты, форсируя искусственное желание единства, так чтобы все туннели рылись одинаковым образом, одними и теми же людьми, с одними и теми же целями.

Если различные комитеты по организации побега должны прийти к согласию, скоординировав разнообразные методы постоянной субверсии, следовательно, сверху не должен навязываться некий абстрактный идеал, не связанный с серьезной работой по прокладыванию туннелей под землей. Не должна заранее устанавливаться некая абстрактная необходимость, которая могла бы объединить все пути, предписывающая, что для выхода пригоден только путь «рабочего класса». Вместо того чтобы копать снизу, многие традиционные марксисты по-прежнему полагают, что главное, за что необходимо бороться, это не строительство туннелей для побега, а разрушение социальных структур и институтов, порабощающих человека, поддерживающих привилегии и власть, конституирующих замок на горе. Необходимо упразднить условия, при которых пролетариат угнетен, говорят они; необходимо сперва уничтожить логику лагеря для военнопленных и то, что рождает лагерный менталитет. Необходимо разрушить противоречие между заключенными и охранниками, прежде чем возникнет возможность проложить путь к свободе. Но отрицание и разрушение социальной структуры – это проект, неизбежно обреченный на те злоключения и разочарования, которые перенес Кафка, пытаясь проникнуть в замок, пытаясь найти надежное основание для дальнейшей, более радикальной борьбы, которая всегда была в будущем и никогда не случалась.