Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой - Станислав Дробышевский Страница 32

Существует эмпирическое наблюдение: приматы, весящие меньше полукилограмма, питаются почти исключительно насекомыми, разве что иногда дополняя рацион фруктами. Маленький зверёк даже в тропиках ночью мёрзнет, ведь суточные перепады температуры довольно велики, а много энергии запасти в крошечном тельце просто негде. Лишь жирные насекомые могут удовлетворить ненасытный аппетит. Да и ночной образ жизни становится почти необходимым, ведь именно ночью важно восполнять потери, а жарким днём можно мирно спать в каком-нибудь дупле. Одновременно маленький зверёк более уязвим, а ночью легче скрываться от хищников. Листья же надо долго переваривать в большом желудке и длинном кишечнике, но тяжёлый живот маленький зверёк, да к тому же активно прыгающий по деревьям, отрастить не может. Грызуны, правда, решили эту проблему очень эффективным жеванием, но и столь прыткими, как приматы, они не бывают, достаточно сравнить, например, белку с тупайей или соню с игрункой.

Масса тела в полкилограмма – «граница Кая» – отделяет насекомоядных приматов от листоядных; до 1,6 кг ещё можно дотянуть на сочетании фруктов и насекомых, но дальше актуальны уже только растения. Дело в том, что при большем весе на ловлю мелких букашек уходит больше энергии, чем удаётся с них получить, зато большое тело не успевает остывать по ночам. Можно стать дневным, отрастить большой живот и долго с чувством переваривать вкусные листочки. Большие размеры тела одновременно несколько защищают от поползновений мелких хищников, по крайней мере, пока крупные не научатся тоже быстро прыгать по веткам.

В ряду эоценовых приматов мы видим именно такой переход. Начав с очень мелких насекомоядных омомисовых, свежепоявившиеся обезьянки стали быстро расти и к концу эпохи преодолели «границу Кая».

Ещё хуже – только по изолированным зубам – известны представители Afrotarsiidae – Afrotarsius libycus из Ливии и Afrasia djijidae из Бирмы. Эти фрукто-смоло-насекомоядные зверушки размером с крысу потенциально могли бы быть нашими предками, но знаний о них пока остро не хватает. Удивительна география – где Ливия, а где Бирма! Между прочим, Африка в эоцене была отделена от Азии. Думается, подобные приматы жили и на промежуточных архипелагах, но пока на территории, скажем, Ирана и Афганистана никто ископаемых приматов искать не пытался. Да и не факт, что там есть подходящие отложения. Уж где сохранилось, там и лежит, где можно копать, там и ищут, где найдено, там и найдено.

Таиландская Krabia minuta, хотя и довольно поздняя – 34 млн л. н., в морфологическом плане образует мостик между эосимидами, проплиопитековыми, парапитековыми и широконосыми. Собственно, с неё начинаются Amphipithecidae, лучше известные по бирманским находкам с датировками около 37–38 млн л. н. – Myanmarpithecus yarshensis, Pondaungia minuta, Aseanpithecus myanmarensis и другие. Эти обезьяны ещё заметно подросли – от 1,8 до 10,2 кг. Забавно, что всё предыдущее время наши предки имели размер с небольшую крысу и только во второй половине эоцена обезьяны достигли размеров палеоценовых плезиадаписов, домашних кошек и даже собачек. И это хорошо, ведь все предыдущие попытки увеличения приводили к специализации зубов и вымиранию. Амфипитековые же имели сравнительно простые зубы, а главное – достаточно очевидно приспособленные для жевания фруктов и листьев, что видно как по их форме, так и по стёртости. Особенно показательна в этом отношении Ganlea megacanina: её нижние клыки очень большие, толстые, с сильно стёртыми верхушками; такие же клыки типичны для современных саки – южноамериканских широконосых обезьян, грызущих плоды с жёсткой кожурой. Судя по черепу Siamopithecus eocaenus, амфипитековые имели укороченную морду и глазницы, ориентированные почти строго вперёд, как у нормальных обезьян и в отличие от полуобезьян.

Можно догадываться, что примерно на этом уровне, если не на эосимиевом, наши предки наконец стали дневными. Дневная древолазательность – совсем не то же, что ночная. В темноте тебя не видно, так что можно не торопиться, да и не надо торопиться – упасть не хочется, падать высоко; необходимо долго тщательно прицеливаться, прыгать приходится редко, но сразу очень далеко, что приводит к специализациям типа галаго и долгопятов. На свету же нужно скакать быстро, не тормозя, так как всё прекрасно видно, – и хищник видит тебя, и ты видишь ветку; можно делать много не очень далёких прыжков, зато непрерывных. А быстрое непрерывное движение по качающимся веткам – крайне сложный процесс, требующий больших мозгов. А ещё днём видно друг друга, можно общаться с помощью жестикуляции и мимики, а не только звуков и запахов. Собственно, неспроста у полуобезьян мимическая мускулатура развита слабо, и нос соединён с верхней губой, а у обезьян мимика – важнейшая часть жизни. В сумме эосимиевые и амфипитековые совершили огромный прорыв, развивший в их потомках социальность и в итоге сделавший нас разумными.

Впрочем, и преувеличивать возможности ранних обезьян не надо: в это время тормозов, когда не было ни быстрых копытных, ни быстрых хищников, никто толком не умел бегать, и у приматов нужды передвигаться чересчур споро не возникало, так что фантастически быстры предки были лишь на общем фоне.