Непрописные истины воспитания. Избранные статьи - Симон Соловейчик Страница 26

Подумаем о том, что нам подвластно, – о нашем отношении к детям. Если мы переменим свое отношение к ним, то, быть может, и они станут терпимее к нам, и мы найдем тот единственный способ воспитания, который и нам доступен, и детей захватывает.

Каждому человеку, сколько бы ему ни было, хоть полгода, нужно, чтобы его считали человеком. Считайте человека за человека, и он будет благодарен вам и рано или поздно пойдет вам навстречу. Считаете человека за человека – больше для воспитания ничего не нужно, здесь – правда, вся правда и только правда.

Ребенку говорят:

– Будь человеком!

Слышу в ответ детский голосок:

– Я согласен! Но прошу считать меня человеком!

Молодая преподавательница техникума в Подмосковье призналась мне:

– Я очень плохая учительница… Я так мучаюсь от этого, иногда и ночью не сплю.

Мне было известно о ней, что это редкая по своим качествам учительница, может быть, даже редчайшая. Я спросил, за что же она так корит себя.

– Знаете, – сказала она, – есть несколько учеников, в которых я не верю… Это ужасно. Им так плохо, когда в них не верят! Они просто на глазах увядают. А я ничего с собой не могу поделать, не могу поверить в них… Их всего несколько человек из ста пятидесяти, но ведь… Это же преступление, правда? Учитель не имеет права не верить!

Вот истинно нравственное отношение к воспитанникам.

Но немногие из нас понимают, что за свою веру в человека надо бороться, что мы отвечаем за веру и неверие и что мы обязаны непременно верить в человека, которого мы воспитываем.

Отец, не наказывающий мальчика, обычно чувствует себя виноватым: «Я мало занимаюсь ребенком, я не учу его, я виноват».

Но я никогда не встречал отца или маму, которые сказали бы словами учительницы:

– Что мне делать? Я не верю в своего мальчика, я виновата!

Обычно нам кажется, будто виноват мальчик – и потому в него трудно верить.

Все наоборот! Мы не потому не верим в детей, что они плохие, а дети потому и становятся плохими, что мы в них не верим.

Маленькие не понимают, в чем дело, подросток кричит матери:

– Ты меня не понимаешь, ты мне не веришь!

Мама задыхается от возмущения: не верю? Да как же тебе верить, если ты весь изолгался, на каждом шагу обман!

Но этот изолгавшийся перед матерью мальчишка больше других нуждается в доверии, и только оно его и вылечит. Сто раз уличим подростка во лжи – он обманет двести раз. Один раз поверим ему, несмотря на явную ложь, – ну хоть притворимся, что верим! – и в другой раз (или в десятый, или в сотый) ему наконец станет стыдно обманывать.

В нашем сознании живет трудно истребимая схема: «проступок – наказание, а то хуже будет». У нас одна реакция на проступок: наказание, осуждение, замечание. Но ведь на проступки можно реагировать и верой: я верю, что он случаен, этот проступок, я верю в то, что ты достойный человек, я знаю, что все будет хорошо.

Это же духовные процессы, здесь тихое слово действует сильнее громкого, а несделанное замечание сильнее выговора. И незаметная, необъявленная, никак внешне не проявляемая вера в ребенка действует на него с огромной силой. А малейшее недоверие, даже если оно не высказано, портит отношения. Ребенок вдруг становится дерзким, без всякого повода с нашей стороны. В чем дело? Но повод был. Мы подумали о ребенке плохо.

Однажды мне привели мальчика-семиклассника, чтобы я поговорил с ним. У него не складывались отношения с родителями.

Мальчик как мальчик, дружелюбный, словоохотливый, он стал мне рассказывать про свои житейские дела, про школу, про увлечение марками. Я слушал его, слушал и вдруг подумал: «Какие у него некрасивые уши!» И тут же мне стало стыдно, я попытался загладить свою вину усиленным вниманием. Мальчик это почувствовал, сбился, заторопился – разговор испортился. А кто знает, может быть, от этого разговора вся жизнь его зависела? Я позволил себе плохо подумать – а испорчена жизнь.

Есть известный психологический эксперимент. Психологи пришли в третий класс и стали изучать учеников. Приборы, тесты, расспросы – чуть не полгода работали. В конце концов они сказали учительнице, что по результатам их исследования такие-то три ученика в классе покажут в будущем году заметный сдвиг в развитии. Прошел следующий год, и предсказания ученых полностью оправдались.

Но эксперимент состоял в том, что эти три имени были выбраны по таблице случайных чисел. История с опросами и приборами была спектаклем для одного зрителя – для учительницы. Учительница верила в науку, поверила в трех учеников, случайно выбранных, и они действительно стали лучше учиться.

Вера в человека улучшает человека.

Поэтому когда приходят родители и начинают жаловаться на сына: «Он такой-то и такой-то, он то-то и то-то, ну отчего это? Что мне делать?» – то ответ всегда ясен. Он такой-то и такой-то, ваш сын, потому что вы способны жаловаться на него без конца – от одного этого дети портятся! Когда я жалуюсь, что у меня плохой сын, я все больше уверяюсь в этом, я все меньше верю в него – и он становится все хуже и хуже.

Что делать? Ходите и рассказывайте, какой ваш сын хороший!

Особенно страшно для детской души подозрение.

Я обещал не учить и не призывать, но вот случай, когда я готов крикнуть: не смейте!

Не смейте подозревать ребенка в дурном! Даже если для подозрения есть основания.

Бойкий первоклассник стянул в школьном буфете пирожные, да не одно, не два, а целый поднос. Схватил с прилавка и потащил. Разумеется, его тут же поймали и повели к директору школы на суд и расправу. Но в директорский кабинет ворвалась молодая учительница.

– Коля не брал! – закричала она. – Вы не знаете! Коля не вор! Пирожные упали, он их собрал и понес… Нельзя же с полу есть?

Когда об этом случае было рассказано в газете, то пришло несколько возмущенных писем: что же это за учительница? Она потакает воришке! Что вырастет из мальчика?

На взгляд одних, мальчик был погублен в этот день.

На взгляд других, мальчик был спасен добросердечной учительницей.

А вы как думаете, читатель?

На мой взгляд, подозрение в дурном намерении, в злом умысле, в воровстве, в предательстве так же страшно, как и сам злой умысел, воровство и предательство. Сколько детских душ погублено оттого, что на ребенка пало однажды подозрение! Какие ссоры и разлады в семьях, где растут дочери и где родители постоянно подозревают дочь невесть в чем, стоит ей лишь на полчаса позже вернуться домой!

Дети, мальчики и девочки, должны возвращаться домой вовремя – за них страшно. Но мы не должны, не имеем права подозревать их в дурном. Даже в юриспруденции, имеющей дело с преступниками, установлена презумпция невиновности: обвиняемый не виноват, пока вина его не доказана. А у нас, у воспитателей, имеющих дело не с закоренелыми рецидивистами, а с маленькими и действительно невинными детьми, презумпции детской невиновности отчего-то нет. Дети у нас всегда под подозрением…