Extremes. На пределе. Границы возможностей человеческого организма - Кевин Фонг Страница 20

Когда это происходит, митральный клапан сужается, перекрывая отверстие, через которое течет кровь, — такое состояние называется митральным стенозом. Вследствие этого растет давление на левый желудочек, оно передается хрупким нежным сосудам легочного круга. Под воздействием непривычно высокого давления тончайшие сосуды лопаются, кровь и лимфа вытекают в пространство между альвеолами, вызывая кашель, одышку и появление мокроты с кровью.

Осложнения этого детского заболевания могут аукнуться много позже, так как сужение митрального клапана с возрастом прогрессирует. Порок клапана может, например, внезапно обнаружиться во время беременности, когда сердце начинает работать с усиленной нагрузкой. В послевоенные годы симптом одышки, зафиксированный у молодых женщин в ходе первой беременности, нередко приводил к выявлению митрального стеноза и сердечной недостаточности. Это и стало новой целью хирургических исследований Харкена. Впрочем, он был не единственным энергичным врачом, полным решимости освоить эти неизведанные территории — задачка явно не для слабаков.

***

Первые атаки Харкена на митральный клапан оказались отмечены цепью неудач и потерь. Шесть из девяти его пациентов скончались на операционном столе или сразу после операции. После шестой смерти уверенность Харкена была основательно поколеблена, и только вмешательство друга и соратника Лоуренса Брюстера Эллиса удержало его от того, чтобы признать поражение и отступиться. Дело осложнялось тем, что у Харкена появились соперники по обе стороны Атлантики: Чарльз Бейли в Филадельфии, Рассел Брок (впоследствии лорд Брок Уимблдон) в Лондоне и Хорас Смити в Южной Каролине.

В первый же год после окончания Второй мировой войны методы хирургического лечения сердца стали применяться по всему миру. Это не было простым совпадением. Успехи в области анестезиологии, рентгенологии, переливания крови и антибиотикотерапии, достигнутые благодаря войне, ускорили приход эры кардиохирургии.

Роль этих достижений часто недооценивают, считая, что они не так уж важны для развития собственно хирургии сердца. Но история ждала не только появления смелого и решительного врача, готового бросить вызов предрассудкам и наделенного мастерством и талантом. Таких, в конце концов, немало в любую эпоху. Должно было прийти время, когда медицина сумеет защитить и без того хрупкий организм человека с больным или пораженным сердцем от травмирующего воздействия операции.

Анестезия, антибиотики и переливание крови в совокупности стали первой системой жизнеобеспечения, защитным коконом для пациента, готового лечь под нож хирурга. Пока не были тщательно отработаны и откалиброваны испарители обезболивающих средств и не появились более безопасные препараты, пациенты нередко погибали не вследствие самой операции, а от непредсказуемого воздействия газообразных анестетиков. Эти таинственные вещества влияли на весь организм — и часто роковым образом. Они, например, могли вызвать резкое падение кровяного давления, а сердце при этом начинало биться учащенно и с перебоями. Нередко наркоз приводил к остановке дыхания или эпилептическому припадку, мог вызвать развитие гепатита.

Быстрое и массивное переливание — при условии, что его проводила специализированная бригада медиков — помогало восполнить объем крови, не дать развиться геморрагическому шоку, предотвратить падение давления и остановку сердца. Антибиотики в ранний послеоперационный период подавляли воспалительные процессы и не допускали развития инфекции в глубоких операционных ранах.

С таким основательным подспорьем реальность проведения хирургических операций на сердце стала очевидна. В США Харкену пришлось буквально соревноваться с Чарльзом Бейли, ровесником-хирургом из Епископальной больницы в Филадельфии. Он сделал попытку операции на митральном клапане в тот же год, что и Дуайт Харкен. Впрочем, уровень смертности при его операциях был таким же пугающе высоким.

Первый пациент Бейли — тридцатисемилетний мужчина — из-за порока митрального клапана стал инвалидом более десяти лет тому назад. В результате стенка левого желудочка у него так истончились, что разорвалась во время операции еще до того, как Бейли успел добраться до митрального клапана. За несколько секунд пациент истек кровью.

Во втором случае (эта операция была последней надеждой женщины двадцати девяти лет) Бейли удалось добраться до клапана и выполнить операцию. Вначале он пробовал действовать хирургическими инструментами, но, не сумев расширить клапан, попытался разъединить створки пальцем. Однако и эта больная скончалась на второй день от сердечной недостаточности.

После этих трагических событий доктор Джордж Геклер, главный кардиолог университетской клиники Ханемана в Филадельфии, написал Бейли: «Считаю своим долгом христианина впредь запретить вам проводить подобные смертоносные операции». Неудачи Бейли не укрылись от внимания студентов и коллег. Известно, что за глаза его начали называть Мясником.

Бейли ждал пятнадцать месяцев, прежде чем предпринять третью попытку, на этот раз в Уилмингтонском мемориальном госпитале, штат Делавер. Новая операция, на больном тридцати девяти лет, тоже окончилась смертью. Причиной стало массивное кровотечение в послеоперационный период.

Серию последующих операций Бейли провел в небольших больницах общего профиля — отчасти потому, что ни одна центральная клиника не потерпела бы череды неудач. Четвертый провал, с тридцатидвухлетним пациентом, настиг его в Филадельфийской клинике общего профиля 10 июня 1948 года. Сердце больного остановилось, едва Бейли к нему прикоснулся. Несмотря на отчаянные попытки запустить сердце с помощью массажа, больной умер на столе. Предчувствуя, что ему запретят оперировать, если не добиться успеха как можно скорее, Бейли назначил новую операцию на вечер того же дня. Вместе с командой он отправился через весь город в Епископальную больницу, чтобы использовать последний шанс доказать, что метод все же заслуживает внимания.

Здесь, в Епископальной больнице, его дожидалась Клэр Ворд. Исходы предыдущих операций Бейли были ей известны, знал о них и ее семейный врач, который отговаривал пациентку от операции. Клэр была домохозяйкой двадцати четырех лет. В детстве она перенесла ревматизм, с годами развился стеноз митрального клапана, повышенное давление в левом желудочке, появились симптомы сердечной недостаточности. Клэр часто мучила одышка, совсем не было сил ухаживать за ребенком. Если то, что обещал ей Чарльз Бейли, окажется правдой, если после операции уйдут одышка и слабость, которые не дают ей жить нормально, тогда стоит рискнуть, несмотря на огромную опасность.

Ко времени прибытия Бейли Клэр уже лежала на операционном столе, ее готовили к наркозу. Обсуждал ли с ней хирург утреннюю неудачу, осталось неизвестным. Наркоз, который в предыдущих попытках показал себя как ненадежный, подействовал гладко, больная погрузилась в сон, и началась операция. Бейли вскрыл перикард, освободил сердце, наложил швы на стенку левого желудочка. Хирург сделал надрез и открыл сердце, сначала пальцем, а потом скальпелем разъединил сросшиеся лепестки — створки митрального клапана. Обрадованный тем, что его действия привели к желаемому результату, он зашил сердце. Операция длилась восемьдесят минут. И на этот раз оказалась успешной. Клэр Ворд выписалась из больницы через неделю, состояние ее значительно улучшилось. Уже спустя месяц она перестала принимать препарат наперстянки — сердечное средство, без которого раньше не могла обходиться. Впоследствии Ворд родила еще двоих детей и дожила до шестидесяти двух лет.