Великий Китайский Файрвол - Джеймс Гриффитс Страница 18

Особенно внимание цензоров и служб безопасности привлекают призывы к коллективным действиям или проявлениям солидарности. Именно здесь проходит невидимая черта в китайском интернете. Согласно авторитетной работе исследователей из Гарварда, цель системы контроля интернета в Китае заключается не в том, чтобы просто удалять или блокировать определенный контент, а в том, чтобы обрубать социальные связи при любом признаке спонтанного объединения пользователей или подозрении на него, тем самым сокращая потенциал коллективного действия¹⁴¹. По некоторым данным, одно приложение для обмена короткими смешными роликами заблокировали вовсе не из-за того, что контент представлял какую-то опасность, а из-за того, что между пользователями возникли тесные связи: они организовывали собрания и в реальной жизни при встрече обменивались кодовыми приветствиями, например особым образом мигали фарами¹⁴². Чувство солидарности между пользователями приложения развилось едва ли не до признания общей идентичности, как у фанатов спортивных команд. Даже это для цензоров было слишком. Чтобы спровоцировать их на решительные меры, необязательно даже организовываться для коллективных действий, одного намека может быть достаточно. Так, в 2010 году арестовали и приговорили к трем годам тюрьмы Чэн Цзяньпин, правозащитницу из восточнокитайской провинции Цзянсу. После того как на Всемирной выставке в Шанхае прошли демонстрации, она опубликовала саркастический твит всего из трех слов: «Вперед, сердитая молодежь!»¹⁴³

В такой избирательности системы есть свой извращенный смысл. Коммунистическая партия Китая – это как-никак революционное движение, а ее руководство воспитано на постулатах Маркса и Мао, пусть они и редко применяются на практике. Партийные боссы лучше многих других представляют себе, что такое солидарность и что им грозит, если люди начнут объединяться без тотального контроля партии. Именно поэтому цензуре могут подвергнуться, например, призывы к акциям в поддержку политики властей, а посты, в которых чиновников на чем свет ругают за загрязнение атмосферы и обвиняют в коррупции, – нет.

Над верхушкой КПК угрожающе нависает призрак СССР: разделить судьбу коллег они явно не хотят. Хотя иностранные эксперты постоянно выдвигают все новые кандидатуры на роль китайского Горбачева, перестройка – неприличное слово в китайских политических кругах, а Михаила Сергеевича там считают мерзавцем, какого свет не видывал¹⁴⁴. Это обусловлено отнюдь не идеологическими причинами. Ошибка Горбачева была не в том, что он отошел от социализма, – все-таки он отчасти вдохновлялся китайской же политикой реформ и открытости,¹⁴⁵ – а в том, что он утратил власть. Горбачев разрешил самоорганизацию и внепартийную агитацию, смотрел сквозь пальцы на рост националистических настроений в советских республиках и позволил появиться на политической сцене новым лидерам, таким как Борис Ельцин. В итоге общественное недовольство и жажда перемен, которые ранее сдерживались советским партийным аппаратом или сурово преследовались, выплеснулись наружу и Горбачев уже не мог этого остановить.

Когда частное мнение переходит границы допустимой критики и превращается в призыв к действию, система реагирует быстро и жестко. Из главного управления цензуры в Пекине спускаются инструкции в региональные отделения, а также в ведущие интернет-компании и редакции полунезависимых СМИ. Это могут быть как указания не раскручивать определенные сюжеты, так и приказы о введении политики нулевой терпимости и немедленном удалении. Отдельным частным лицам, например звездам микроблогов и других социальных медиа, также могут поступать предупреждения, чтобы они не освещали определенные темы или, наоборот, поддержали позицию правительства перед своей многомиллионной аудиторией¹⁴⁶.

Система цензуры, в частности в социальных сетях, во многом автоматизирована, но важные вопросы решаются в ручном режиме. Армия в несколько тысяч цензоров выискивает вредоносный контент на имиджбордах, в блогах и соцсетях. От них требуют, чтобы опасные материалы удалялись буквально за секунды. Когда внутренние цензоры крупнейшей китайской соцсети Sina Weibo не сразу удалили посты с обсуждением попавшей под запрет колонки редактора в новогоднем выпуске одной либеральной газеты, их кураторов вызвали на ковер, отчитали и предупредили о том, как важно следить за тем, чтобы в интернете все было цивилизованно¹⁴⁷.

Как правило, цензоры сообщают свои указания по телефону, и выполнять их нужно немедленно. В таком способе передачи есть риски, например как в случае с Ши Тао. Проинструктировать нужно огромное количество людей и организаций, поэтому утечки неизбежны. Вот уже более десяти лет слитая таким образом информация попадает в издание China Digital Times, которое в 2003 году создал в Нью-Йорке Сяо Цян.

Как и у многих других представителей его поколения, на радикальные взгляды Сяо повлияли события на площади Тяньаньмэнь. В то время он учился в Огайо и вместе с другими иностранными студентами с ужасом наблюдал за развитием событий. На фотографиях и в телерепортажах он видел, как военные избивают студентов на улицах его родного города¹⁴⁸.

Желая как-то выразить солидарность с движением Тяньаньмэнь, Сяо несколько недель расспрашивал очевидцев событий, когда ненадолго вернулся в Китай. Потом он бросил аспирантуру, где собирался защищаться по физике, переехал в Нью-Йорк и вступил в организацию Human Rights in China («Права человека в Китае»)¹⁴⁹. Пробыв почти десять лет у руля этой организации, в 2001 году Czj получил стипендию Макартура¹⁵⁰ и два года спустя потратил часть полученных денег на запуск China Digital Times. Поначалу редакция издания располагалась прямо в его доме в Беркли в штате Калифорния.

От обширной сети контактов и информантов в Китае China Digital Times получает информацию об инструкциях, которые поступают в средства массовой информации от различных государственных органов. Тексты этих директив публикуются на сайте за подписью «Министерство правды». Архивы сайта – это бездонный кладезь ценнейшей информации о мотивах тех или иных действий системы цензуры, в результате анализа ясно вырисовываются два приоритетных направления: предотвращение коллективных действий и недопущение критики цензуры как таковой.

Критика цензуры – тема настолько запретная, что даже не имеет значения, откуда она исходит. В марте 2017 года на заседании Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК), марионеточного органа, который, по идее, должен консультировать КПК по вопросам законодательства, – делегат Луо Фухэ посетовал, что цензура препятствует доступу ученых к важной информации и искусственно ограничивает скорость интернета, чем вредит научно-экономическому развитию страны.

Цензоры отреагировали молниеносно: «Всем сайтам: в кратчайшие сроки найти и удалить сообщения о предложении Луо Фухэ улучшить качество и скорость доступа к иностранным веб-сайтам», – говорилось в приказе, попавшем в руки China Digital Times¹⁵¹. Те же разнарядки приходят и по сообщениям о протестах и демонстрациях, даже патриотических и поддерживающих партию.

В июле 2016 года, после того, как международный суд вынес решение не в пользу КНР по ее претензиям на обширные территории в Южно-Китайском море, в стране прошли протесты с призывом бойкотировать филиппинские товары (именно Филиппин касались эти претензии), а также сеть KFC, в которой китайцы видели представителя США, главного союзника Манилы¹⁵².