Почему рассердилась кикимора? - Ольга Колпакова Страница 7

Хозяйка дома Зульфина, накрывая стол, разговор охотно поддержала:

– В доме нашего дедушки до сих пор углы имена святых носят! Раньше как было: столбы дома получали имена мусульманских святых – пророка Мухаммеда, его дочери Фатимы и её мужа Али, внуков пророка Хасана и Хусейна. Малыши всегда знают, где в доме маму найти: в женском углу у Фатимы. А ещё до ислама на Памире опоры дома называли. Было пять опор: вода, земля, огонь, ветер и личность, то есть единство природы и человека.

Назвать части дома их настоящими именами – значит проникнуть в глубинный смысл, увидеть то, что не видно обычным взглядом. Эти знания нами потеряны. Интересно, можно ли их восстановить? Может быть, сказки и остатки древних обрядов подскажут, в каком углу дома какая сила заключена.

Животное для жертвоприношения выбиралось только домашнее, то, которое приносит пользу человеку, может защитить от нечистой силы. Череп убитого животного укладывали в угол дома, добавляя мёд, воск, зерно, хлеб. Мясо съедали – ведь перед началом строительства работников следовало угостить. До последнего времени сохранилась традиция вкладывать дары в нижнее бревно, сделав для этого небольшое углубление.

– Для каждого угла – свой подарок, – продолжает тётушка. – Это могли быть деньги (самая крупная монета – в красный угол, где под иконостасом ставится стол). Либо ладан (для святости). У входа в углу – шерсть (для тепла), в жерновом углу – деньги (для богатства). А где печь будет – там ничего не оставляли.

– Почему? – удивилась Младшая такой несправедливости.

– Там стояло деревце: маленький кедр, берёзка, рябинка. «Вот тебе, соседушка, тёплый дом и мохнатый кедр», – говорил при этом хозяин. В этом углу должен был жить домовой. Христиане продолжали ставить деревце, вешая на него иконку.

– Наверное, думали, что святой будет наблюдать за ходом строительства лучше всяких видеокамер, – рассмеялась Зульфина.

Под присмотром святых и соседей дело спорилось. Венец за венцом, словно венок вокруг деревца, рос сруб. Вот уже и до матицы дело дошло.

– Это что? Слово странное, – заметила Младшая. Она учится прислушиваться к словам. Учится пробовать их на язык. Тихон просит её произносить названия для его рисунков, потому что не всегда слово произнесённое звучит так, как внутри него. «Прасковья – мой голос», – читаем мы руки Тихона.

– Само название подсказывает – не простое место в избе матица, или матка. Матицей называли балку – опору для потолочин.

Встав из-за стола, тётушка достала из сумки свой молескин и перьевую ручку и попыталась изобразить схему дома. Тихон улыбнулся, перехватил ручку и помог набросать план.

Тётушка подправила картинку Тихона, заштриховав потолок.

– Самые древние избы не имели потолка – только кров, – объяснила она. – Топились они по-чёрному – дым из печи шёл в комнату, поднимался под крышу, а потом уходил в дымник. Такая изба называлась курной, или рудной. «Рудная» – от слова «руда», которое означает и «кровь», и «грязь». «Курная» (как и «курить», «курчавый») – от слова «кур» («дым»). «Сидит мужик на полатях, на нём синенький халатик» – это и есть дым в курной избе. В таких домах было специальное окно – дымоволок. Оно находилось вверху, под потолком. В него уходил дым – потому и «дымо…». А «…волок» – от задвижки. Стекла в таком окне не было, оно закрывалось, «заволакивалось» деревянной дощечкой. В низких избах можно было рукой достать и закрыть, в высоких приходилось дотягиваться шестом.

Хотя вполне возможно, курная изба связана не с дымом, а с курицей. Древние избушки очень походили на птиц, они стояли… на «куриных ногах» – четырёх пеньках, которые торчащими из земли корнями были очень похожи на куриные ноги, а кровля изб походила на два куриных крыла. Кстати, слово «крыльцо» («крыло») тоже пошло от сравнения дома с птицей.

Тихон продолжал рисовать. Он курную избу видел, когда мы были с ним в Нижней Синячихе. Даже заштриховал чёрным, как положено, – ведь кровля в курной избе от дыма становилась тёмной и блестящей, словно покрашенной масляной краской. Закопчённый верх в такой избе отделялся от белого низа специальными полками – воронцами. Воронцы – как вороны, чёрные и блестящие от сажи. Располагались воронцы друг к другу под прямым углом, одним концом каждый брус врезался в стену на высоте человеческого роста, а вторым брусья укладывались на печной столб – вот и получалась одна голова и два рога, отсюда загадка: «Стоит Яга – во лбу рога». Один брус служил опорой для полатей; второй воронец – брус чуланный – полкой для посуды, для вынутого из печи хлеба. Воронцы разделяли избу на красный угол, задний угол и печной угол.

Я никогда не жила в курной избе. Но говорят, там тепло, как в бане. И сухо. Дым не только прекрасно прогревал избу – так, что зимой можно было ходить по полу босиком, – но и убивал вредных микробов. Пётр Первый запрещал строить в Санкт – Петербурге курные избы, так как пожары в них возникали чаще, чем в избах с печкой «по-белому». Последние курные избы исчезли в середине XX века. Сейчас их можно увидеть только в этнографических музеях.

– А вот когда стали делать печки с дымоходами, для большего тепла пришлось соорудить потолок, который и держала матица, – тётушка не давала забыть, что поездка у нас не простая. – Матица – золотой мост на семь вёрст. Она делила избу на верх и низ. Под ней – средний мир, где живёт человек, а крыша – мир верхний, небо. Поэтому установка матицы была одним из важнейших этапов строительства. Когда поднимали матицу, хозяин устанавливал в срубе свежее деревце, хозяйка привязывала к матице шубу с пирогом (символ сытой жизни), а сверху брус посыпали хлебными зёрнами и хмелем. Самый искусный плотник должен был забраться на матицу, пройти по ней, взять каравай и, помолившись, спуститься. Под матицу тоже подкладывали монеты. И, конечно, всё сопровождалось молитвами и угощением.

Матица делила избу не только на верх и низ, но и на своё и чужое. Чужие – гости – без приглашения не проходили в комнату дальше матицы. Если приходили будущие родственники – сваты, то усаживались они не куда-нибудь, а под матицу. Уходя из дома, нужно было подержаться за матицу, чтобы удача сопутствовала в дороге. В современных домах вы матицу не увидите: теперь незачем держать толстые брёвна крыши – потолочные доски крепятся на перекрытия.

– А если бы, – попыталась представить Зульфина, – матица всё же в квартире была, то где?

Мы принялись мерить её двушку древнерусскими мерками. Нашли. Дружно вывалили за матицу, к порогу, как и положено гостям. Осмотрели пространство с новой точки зрения.

– В красном углу у меня шкаф с книгами, – обрадовалась Зульфина. – А что ещё у библиотекаря там может быть!

Младшая с Тихоном, развалившись на полу, продолжали рисовать, деля на зоны нашу квартиру, чтобы вычислить, что у нас в красном углу. Оказалось, стол с компьютером.

Тётушка смотрела из окна на утыканные антеннами крыши соседних пятиэтажек. Потом сложила ладони крышей. Это означает «дом».