Часы с лягушкой - Валерий Гусев Страница 7

Мы шли с Алешкой в школу вдоль нашего дома. Я взглянул на Иркины окна. Алешка перехватил мой взгляд и все просек:

– Дим, ты ей брось в окошко какую-нибудь «Рафаэлю». Донеси свои чувства в новой упаковке – она сразу к тебе выбежит. Прямо без пальто.

Я и смутился, и разозлился:

– Нет у меня никакой «Рафаэли»!

– Ну камешек тогда брось, – не отставал со своей добротой братишка. И подобрал обломок кирпича. – Она тогда сразу в окошко выпрыгнет. Вместе со всеми своими ресницами.

Я быстренько – пока не поздно – выхватил у него камень и бросил его в мусорный бак. Оттуда сразу выпрыгнула кошка с куриной косточкой в зубах и вылетела ворона с пакетом из-под майонеза в клюве. Кошка со своей добычей шмыгнула в подвал к своим котятам, а ворона тут же положила пакет на проезжую часть. Эти умницы всегда так делают. Проедет машина, выдавит из пакета остатки содержимого – вороне только и остается его подобрать.

Мы завернули за угол – вдали нарисовалась наша любимая школа. А Лешка все не унимался, с сочувствием поглядывал на меня, забегая вперед и задирая свою бедовую голову:

– Нет, скажи, Дим, и чего этой Ирке еще надо? Ты ей такое классное сочинение написал, а она без внимания. Только и знает за консервами бегать.

Я даже притормозил:

– За какими еще консервами?

– Ну в эту, в консерваторию.

– Лех, в консерваторию за музыкой ходят, на концерты.

– На концерты, – весомо так заметил Алешка, – ходят в концерваторию, а за консервами… – И дальше пошла всякая чушь в его характере, которую я пропустил, а включился только с этой фразы: – В вашем классе, Дим, все девчонки в тебя влюбились. И правильно сделали. Ты у нас вежливый, умный, у тебя дисциплина не хромает. И у тебя грамота за стихи есть. И двоек у тебя мало. – Я заметил, что глаза его блестели уже не весело, а с хитринкой. – И весь ты, Дим, такой доверчивый. У тебя, Дим, все на лбу написано. И ты такой неторопливый, и соображаешь очень медленно. И вообще… Ирка не дура, конечно…

Вдруг он остановился и замолчал, будто его из розетки выдернули. И вовремя. Иначе я еще многое о себе узнал, наслушался бы. Как говорится, начал во здравие…

– Стой, Дим! Смотри. Видишь?

Ничего особенного я не увидел. Кроме того, что к школьному крыльцу со всех сторон, стайками и вереницами, тянулся наш контингент. Будто зверушки на кормежку. Или птички на ночлег.

– Вон он! Идет сюда! Отвернись, чтоб он нас не узнал!

Из дверей школы вышел какой-то мен. Огляделся, натянул перчатки и пошел к калитке.

– Узнал, Дим? – шептал Алешка. – Это папин капитан Павлик. Чего это он в школу приперся?

Капитан Павлик – странно – был не в форменной куртке, а в гражданском, и сел не в служебную машину, а в свою старенькую «Ниву». Интересно, что он потерял в нашей школе? И к кому он приходил?

– К кому, к кому… – угадал меня Алешка и проворчал: – Небось к директору. К кому еще? Капитан – к полковнику.

Наш директор в самом деле был полковником. Но уже в отставке. И стал на гражданке директором школы. Потому что привык командовать и воспитывать. И еще потому, что кроме военного образования, у него было еще и педагогическое. Вообще он был крутой, настоящий полковник. Но мы с ним ладили. И Алешка, конечно, прав: полковники к капитанам не ходят. Даже если они в отставке. А ходят, наоборот, капитаны к полковникам. Но вот зачем?

На входе – еще одна новость. В школе сменился охранник. Прежний, дядя Коля, был уже старенький и сонный, а этот – молодой и здоровенный парень. Такому впору в ОМОНе служить, а он в школе пригрелся.

Алешка сразу же спросил его:

– А это что за чужой дядька сейчас вышел?

Охранник почему-то усмехнулся в ответ, разглядывая нас, будто хотел хорошо запомнить.

– Оболенские? Я так и подумал. – И злорадно добавил: – Много будешь знать – плохо будешь спать.

– Очень остроумно, – буркнул Алешка, расстегивая куртку и протягивая ее мне: – Иди, повесь, а я на разведку к директору.

– Я тоже.

– Вот фиг! Ты очень простодушный, у тебя все на лбу написано. И врать до сих пор не научился. Стыдно, юноша.

Алешка поскакал на второй этаж и вошел в приемную директора. Секретарша сразу же вскочила и загородила своей фигурой дверь в кабинет. Пробить такой заслон можно было только хитростью, но никак не силой. Эта Лялечка (или Лелечка – толком никто не знал, а она сама откликалась на любое из этих имен) окончила нашу школу в прошлом году, быстренько поступила в институт, быстренько из него вылетела за неуспеваемость и вернулась доучиваться в родную школу секретаршей. Но называла себя референтом.

Лялечка-Лелечка была довольно бестолковая, все время путала служебные бумаги и расписание уроков, но у нее было одно замечательное качество: она умела классно точить карандаши. Без всяких машинок, обычным ножиком. И за это умение наш директор прощал ей всю ее бестолковость.

Наш директор Семен Михалыч по своей штабной привычке очень любил толстые острозаточенные красно-синие карандаши, которые стояли у него на столе в чугунном стаканище в виде гильзы от гаубицы. Они торчали там, как солдаты со штыками перед атакой. И были так же беспощадны, особенно красные.

– Ты куда, Оболенский? Тебя вызывали? Иди в класс, сейчас звонок будет.

– Щаз-з! Полковник мне лично звонил, на мобильник.

– Опять врешь? И когда ты перестанешь?

Алешка никогда не врет. Но «воду замутить» может как никто. Семен Михалыч в самом деле звонил ему. В прошлом году. Но не дозвонился.

Алешка гордо не ответил, только твердо взглянул Лялечке в кукольные глаза, занавешенные тяжело окрашенными ресницами, и она отступила.

А из кабинета в это время вышли десятиклассники Никишов и Сельянов – наши силовики, так их в школе называют. Они у нас спортсмены по всем видам единоборств.

Один из них приподнял Алешку, словно взвешивая, перевернул вверх ногами и передал другому. Тот вернул его голову и ноги на место и, поставив Алешку на пол, сказал:

– Здрав буди, боярин!

– Доиграетесь, – буркнул Алешка и вошел в кабинет директора.

– Я тебя звал? – спросил директор.

– Звали, – виновато вздохнул Алешка. – Еще в прошлом году.

– Долго же ты добирался. Что скажешь?

Алешка сделал самые большие глаза и прошептал самым громким голосом (не на всю ли школу?):

– Товарищ полковник в отставке, наш охранник сначала впустил в нашу школу, а потом выпустил из нашей школы подозрительного постороннего человека. Который, наверное, оставил где-нибудь у темном уголке посторонний подозрительный предмет. Который нельзя трогать руками. Нужно срочно отменить занятия и вызвать МЧС. – И Алешка живо протянул руку к телефону, опрокинув при этом гильзу с красно-синими солдатиками, которые радостно разбежались сначала по столу, а потом по полу.