Счастье понарошку - Елена Усачева Страница 7

– Что ты шумишь! – накидывается мама на отца. – Она почти заснула.

Папа поглаживает Машу по плечу. Она не видит, но знает, что эта широкая теплая ладонь – его. Опять хочется плакать. И она плачет. Но это уже все происходит во сне.

Утром Маша проснулась с тяжелой головой. Состояние было такое, словно на нее положили бетонную плиту. Грудь сдавливало, порой становилось нечем дышать, глазам было больно смотреть на свет. Движения неуверенные и медленные. Происходящее воспринималось, как сквозь толщу воды.

– Будешь хлеб с маслом? – спрашивала мама.

Маша переводила на нее взгляд. Что ответила, не помнит, но мама уже передает ей бутерброд. Успела согласиться? Когда? Папа глядит испуганно.

– Тебе Юля звонила, узнавала, пойдешь ли ты на вечеринку, – осторожно говорит мама.

Какая вечеринка, если Олега больше нет?

Слезы медленно покатились по щекам. Жевать стало неудобно. Маша отложила бутерброд. Выползла из-за стола.

Мама с папой тут же стали ругаться.

– Нашла, когда напомнить! – громким шепотом возмущался папа.

– А что я такого сказала? Ей было бы сейчас хорошо развеяться.

– Наверное, они договаривались идти вместе! – проявлял прозорливость отец.

– Мне-то откуда знать?

Маша лежала на кровати, смотрела в потолок, и ее переполняла обреченность. «Все кончилось, – шептал ей голос. – Больше ничего не будет. Ни смеха, ни радости. Одно бесконечное умирание».

– Ну? Что ты разлеглась? – ворвалась Юлька. – Два часа осталось! Быстро встала! Чего тут надевать?

Маша сидела и удивленно смотрела на активно действующую подругу. Перед глазами все плыло.

– Я не пойду, – произнесла неубедительно.

– Куда ты денешься!

Юлька вывалила из шкафа всю одежду. Впрочем, она и так знала, что тут есть, можно было особенно не копаться.

– Джинсы! Топик! В путь!

– Какой путь? – Маша пыталась уклониться от летящих в нее вещей, но джинсы повисли на голове, топик зацепился за плечо.

– В ванную! Быстро! Ты себя в зеркало видела? Кикимора болотная! Скоро утонешь в своих соплях.

– Я никуда не хочу, – хныкала Маша, чувствуя, что слова ее звучат неубедительно.

Вода смыла оцепенение. Когда Маша вышла, по всей квартире восхитительно пахло кофе. Родители словно исчезли, хозяйничала Юлька.

– Давай шевелись! – азартно кричала она, наблюдая, как шипящая коричневая струя кофе из машины бьет в белое дно чашки. – Скоро мальчишки придут!

– Какие мальчишки? – смеялась вместе с подругой Маша.

– Я договорилась с Ванькой Колесниковым и Сашкой Максимовым, они за нами зайдут.

– Максимовым? – Как будто ее это удивило.

– Отстань!

Рука с чашкой дрогнула, и кофе закапал через край. Обе кинулись сначала за салфетками, потом к луже.

– Ты же можешь только себя слышать! – весело кричала Юлька. – А мир вокруг живой, Земля крутится!

– Правда, что ли?

В дверь позвонили, когда Маша еще бегала с мокрой головой. Сашка высокий, темноволосый, с простым непримечательным лицом. Ваня с быстрыми темными глазами, черные густые волосы падают на лоб, он их смахивает в непослушную челку. Улыбка слегка рассеянная.

Юлька глупо хмыкает Максимову, на мгновение застывает. Маша чувствует укол ревности – Юлька с Сашкой, а она… она одна. Снова захотелось плакать. Но не успела.

– Помочь? – спрашивает Колесников. Голос мягкий.

– Идите пока на кухню! Мы сейчас!

Юлька бросает очередной многозначительный взгляд Сашке и с хохотом заталкивает Машу в комнату. Что-то жарко шепчет. Но в Маше уже проснулась обида. Она вновь вспоминает, что одна. Вяло переодевается, нехотя сушит голову. Подкрашивает ресницы, чтобы не так были заметны опухшие глаза.

Мальчишки врываются в комнату в масках.

– Аррр! Вампиров заказывали?

Юлька смеется. Вслед за ней становится весело и Маше. 31 октября. Хеллоуин. Праздник!

– Теть Марин! Мы пошли! – крикнула Юлька в сторону закрытой двери родительской комнаты.

По дороге к квартире Глеба Шульпякова, где было решено провести вечеринку, они невольно разбились на пары. Юлька от подъезда подхватила Максимова под локоть и, заставляя его подстраиваться под ее широкий шаг, повлекла вперед. Маша сначала пыталась идти за ней, но потом отстала, невольно поравнявшись с идущим сзади Ваней. Он чуть отвел руку назад, словно собирался обнять. Но… ее опасения оказались излишними – он всего лишь стал идти чуть ближе. Юлька что-то без умолку говорила и говорила. Маша с Колесниковым молчали. Ваня косился на темные кусты и деревья, словно оттуда должны были появиться гоблины.

Если бы здесь был не тихий Колесников, а веселый Олег…

Шульпяковы жили богато. Четыре комнаты. Самая большая – гостиная. Ее и отдали под разгром. Длинный стол был придвинут к бесконечной стенке и заставлен пластиковыми тарелками.

Народ потихонечку собирался, каждый приносил с собой еду. Больше всего оказалось хлеба. Девчонки на кухне быстро сооружали маленькие бутербродики, накалывали их на шпажки.

Юлька успела везде. Разбила стакан, просыпала виноград, всех обрызгала шипучкой, заставила поменять музыку, принеся свою любимую «Лакримозу», требовала, чтобы выбросили в окно «Токио Хотел».

Решили не мудрить и пиццу выкладывали прямо в фирменных коробках. Музыка перекрывала голоса. Кто-то уже пританцовывал. Мишка Борисов, с ленцой, нехотя, прохаживался по комнате, разминаясь, – он профессионально занимался танцами и был королем всех школьных дискотек. Мелькнула пара незнакомых лиц. Девчонки отважились привести своих приятелей. А мальчишки все еще держались своей стаей, не предавая мужского братства.

Праздник набухал. Музыка становилась громче. Танцующие натыкались на стол – он начинал мешать. В руках у парней появилось пиво – не удержались и сбегали за ним в магазин. С недосыпа и от переживаний голова у Маши начала гудеть. Мир снова плыл перед глазами. Кто-то нахлобучил ей на голову остроконечную шляпу колдуньи с паучками на фиолетовом фоне. Один раз Максимов вытащил ее в круг танцующих. Юлька сверкала довольными глазами – сто пудов, ее идея.

– Степанова! Тебя!

– Чего?

Она пробивалась сквозь подмигивающий свет, сквозь рев музыки.

– Ничего! – недовольно крикнул Шульпяков. – Выйди в коридор!

Глеб исчез. На его месте появился Олег.

– Клево выглядишь!

Он не перешагивал порог. Стоял там, за дверью. Где ветер и холодно. Хеллоуин – праздник, когда граница между миром живых и миром мертвых исчезает, когда монстры оттуда приходят сюда. Но кто из них – монстр, кто – человек?