Золото Хравна - Мария Пастернак Страница 33

Он аккуратно положил книгу обратно в ларец и поставил на место, под крест. Глаза его странно блестели, и это не укрылось от взгляда Торлейва.

— Эта Библия стоит немало, племянница. Если бы разбойники из леса прознали про нее, давно бы уже наведались к вам. Теперь ты сама понимаешь, что тебе необходима защита более серьезная, чем двое старых слуг.

— Коль скоро вас так беспокоит безопасность Мины, — сказал Торлейв, — можно нанять людей здесь, в хераде. Это если еще вас признают на тинге хозяином Елового Острова.

— Вильгельмина переедет ко мне! А кабы сам ты хоть немного поразмыслил, плотник, то понял бы, что это правильное решение.

— Может, хватит уже рассусоливать? — сквозь зубы пробормотал Нилус Ягнятник. Он широко развалился на подушках, на лавке у стены. — Эти ваши семейные разговоры уже в печенках сидят.

— Ты куда-то спешишь? — тихо спросил Стюрмир.

— Может статься.

— Пока все идет почти так, как я и думал, — прошептал Стюрмир. — Кроме этого молодого олешка, который оказался здесь так некстати.

— Олешку подрежем рожки, чтоб бодаться было несподручно, — ухмыльнулся Нилус. — Давай, Коротышка, решай уже все скорее. Чего тянуть-то? Или ты впрямь надумал обосноваться здесь, как добропорядочный селянин?

— Не здесь, — скривился Стюрмир. — Дом в Нидаросе мне больше по душе. Запасись терпением, Ягнятник, хотя бы до этой среды. А потом она уедет со мной отсюда на Воронов мыс и слова не скажет.

Торлейв видел, что Стюрмир шепчется с Нилусом. Разговора он не слышал, но выражение их лиц тревожило его. Стюрмир меж тем обернулся и произнес в полный голос:

— Разумеется, переезд состоится не сегодня и не завтра. Не такой я жестокосердый человек, чтобы не дать дочери похоронить отца и справить поминки.

Вильгельмина выпрямилась и строго посмотрела ему в глаза.

— Мой отец жив, — сказала она, и улыбка Стюрмира вдруг опала.

— С чего это ты взяла? — грубо спросил Нилус. Откинув голову назад, он разглядывал Вильгельмину из-под полуприкрытых век. Торлейв вскипел было — и от его взгляда, и от слов. Но в этот момент Вильгельмина тихо произнесла:

— Я знаю, что в часовне лежит не он.

— Откуда… — начал было Дидрик и умолк на полуслове, ибо Стюрмир яростно впился в него глазами. Вильгельмина не заметила оговорки, но Торлейв весь напрягся, лоб его покрылся испариной.

— Ну вот, видишь? — Стюрмир обернулся к Торлейву. — Бедное дитя! Для ее же душевного благополучия надобно увезти ее отсюда как можно скорее.

— Мина, — позвал Торлейв. — Не могла бы ты принести мне еще кружку пахты?

— Конечно, — кивнула Вильгельмина, пытаясь сообразить, что же хочет сказать Торлейв своим странным, пристальным взглядом.

«Беги, беги, — думал Торлейв. — Ну же, ты всегда так хорошо меня понимала. Сделай вид, что идешь за пахтой, а сама надевай лыжи и беги! Скорее!»

Она слабо улыбнулась ему, поднялась со скамьи, оправив подол юбки, и вышла. Нилус проводил ее долгим взглядом. Сердце Торлейва вновь метнулось в груди от ярости, он с силой сжал край скамьи.

— Бедняжка! — вздохнул Стюрмир. — Такая страшная смерть постигла ее отца. Не удивительно, что в голове ее что-то повредилось. Но не беда, это пройдет со временем. — Он отхлебнул большой глоток пива. — Напрасно ты дергаешься, парень. Кто сказал, что если она будет жить на Вороновом мысе, то она потеряна для тебя навсегда? Напротив, ты даже нравишься мне. Я тоже в твоем возрасте был такой — горячая голова!

— Стюрмир, — произнес Торлейв, глядя в его часто моргающие глаза. — Теперь, когда дочь Стурлы вышла, скажи начистоту: что за игру ты ведешь?

Дидрик Боров вдруг расхохотался, так что задрожал стол и пиво заплескалось в кружках. Весельчак стукнул его по спине ребром ладони. Боров поперхнулся и умолк.

Мурашки пробежали меж лопаток Торлейва от этого смеха.

Стюрмир устало покачал головою.

— Какую игру, плотник? Я и сам не рад, что судьба так распорядилась. Зачем мне этот хутор, а в придачу еще и заботы о сироте? Однако я человек хозяйственный, хоть и небогатый. Раз уж так случилось, хочу привести здесь все в порядок. Может, и осяду, выдам замуж племянницу — да вот хоть бы и за тебя. Совет да любовь. Я и сам бы не прочь жениться. Возьму какую-нибудь вдовушку — не молодую, но и не старую, чтобы детишек еще могла мне нарожать. Поселюсь здесь на озере: красивые места, славные люди кругом. Будете ко мне по-соседски приходить. Почему бы и нет?

Торлейв слушал настороженно. Он чувствовал себя в западне и не видел выхода. Нилус хранил тяжелое молчанье, лишь усмехался время от времени. По своему статусу он был выше всех присутствующих и держался соответственно. Финн за все время не проронил ни слова, сидел нахохлившись в углу и зло поглядывал на Торлейва. На лице Весельчака Альгота не отражалось вообще ничего. Он играл с небольшим ножом, непрестанно втыкая его в край столешницы. На среднем пальце правой его руки сверкал начищенный серебряный перстень с черненой печатью в виде драконьей головы. Торлейв заметил его еще днем, на постоялом дворе: перстень был массивен и тяжел, но изящной работы и, вероятно, стоил больших денег.

— Ну так что, согласен? Налить тебе пива, свояк? Выпьем за твою грядущую свадьбу.

— Нет, — сказал Торлейв. — Я не хочу пива. Ты, Стюрмир, из тех, кто умеет мягко стелить, да потом жестко спится.

— Я из тех, свояк, — беззлобно возразил Стюрмир, — кто много чего видал в жизни. Зачем мне ссориться с людьми? Всегда можно найти способ договориться, верно? А то ведь, когда людям не хватает слов, в разговор вступают мечи.

— Бывает и так.

Стюрмир благодушно вздохнул.

— Чем лучше мы поладим с тобою, тем больше будет мне по душе. Вот слышал я, ты чуть не стал монахом-веревочником ^[100], правда ли это?

— Правда.

— А что ж не вышло?

— Видать, не гожусь я.

— Так решил жениться?

Торлейв коротко кивнул. Этот новый наигранно душевный тон Стюрмира лишь еще больше его настораживал.

— Думаешь, Вильгельмина будет тебе доброй женой?

— Я думаю то, что думаю, — отвечал Торлейв.

— Ты не очень-то вежлив, свояк!

— Я покуда тебе не свояк, Стюрмир.

— Ох, плотник. С тобою, сколько ни бросай кости, — все выходит голь да чека! — Сладость вдруг разом слетела с лица Стюрмира. Маленькие глазки сверкнули холодом, взгляд стал мрачен, и улыбка искривила рот в жестокую гримасу.

— Да уж! — гаркнул Нилус Ягнятник. — Может, пора уже поставить на кон что покрупней? А то что-то ты мелко играешь, Грош!