Маяк и звезды - Пер Тор Страница 31

Сердце Бленды заколотилось сильнее. «Для человека, которого любил».

— Но она так и не получила ее, — продолжил моряк, и сердце сначала замерло, а потом камнем опустилось в груди.

— Не получила? — выдохнула Бленда помертвевшими губами.

— Я смастерил ее во время большого плавания. Меня не было слишком долго. Когда я вернулся, она умерла. Умерла от чахотки.

Бленда поняла, что надеяться больше не на что. Ей казалось, что ее рот набит золой, она едва могла ворочать языком. И все же прошептала:

— А шкатулка?

— Я знал, что никогда не полюблю ни одну женщину так, чтобы отдать ей шкатулку Ханны. И подарил ее моему лучшему другу. Он был счастливым человеком. У него была любимая жена и ребенок.

Все это время моряк не отрывал взгляд от шкатулки. Но сказав «ребенок», он поднял голову и заглянул в полные слез глаза Бленды.

— Да это же ты! — воскликнул он. — Дочь Вальтера. Бленда-Звездочка, ведь так он тебя называл, правда?

* * *

Эрик был сбит с толку. Что тут произошло? Он понял только то, что его новый друг оказался другом папы. Но почему Бленда так расстроена? И кто умер? Он тихо сидел, ожидая, что ему все растолкуют. Но вдруг до него донесся хорошо знакомый звук: глухое постукиванье, сперва еле слышно, потом все громче. Эрик вскочил со стула.

— Лодка! Мама и дядя Карл приехали!

Моряк вздрогнул.

— Дядя Карл — это смотритель маяка?

Эрик кивнул.

— То есть он не твой отец? Ты — сын Вальтера?

— Да, да, — нетерпеливо ответил Эрик, потому что сейчас он уже думал о другом. Сейчас он хотел поскорее встретить лодку, хотел рассказать маме, какие они с Блендой молодцы, что сами зажгли маяк и спасли моряков, потерпевших кораблекрушение. Он так спешил, что даже не стал зашнуровывать ботинки, а так и побежал к мосткам, с развевающимися шнурками.

Лодка подходила к причалу. Но к своему удивлению Эрик увидел, что румпель держит не дядя Карл. На корме стояла мама и сама правила лодкой! Дядя Карл сидел на носу. Сменщика, которого они собирались привезти, на борту не было.

Эрик услышал за спиной шаги, обернулся и увидел высокого моряка. Он не был уверен, надо ли гётеборжцу тоже спускаться к мосткам, но не мог же он попросить его вернуться в дом.

Дядя Карл заметил их, и Эрику показалось, что вид у него мрачный. Мальчик поспешил принять швартов, но моряк быстро взял конец у него из рук и привязал рядом с их шлюпкой, там, где обычно вставал лоцманский катер. Мама выключила мотор, который выпустил последние брызги и затих.

Мама подошла к дяде Карлу и помогла ему встать. Эрик увидел, что на правой ноге смотрителя наложена огромная гипсовая повязка, которая мешает ему двигаться. Моряк спрыгнул в лодку, и вместе с Турой они вытащили пострадавшего на берег. Они работали быстро и слаженно, будто понимали друг друга с полуслова.

Дядя Карл молчал. Эрик достаточно хорошо знал своего отчима, чтобы понимать, что это молчание в любую минуту может разразиться вспышкой гнева. Он стоял и думал, как бы задобрить дядю Карла. Ведь, наверное, он обрадуется, узнав, что они с Блендой сумели зажечь маяк? Надо только дождаться подходящего момента, но вот как узнать, когда этот момент наступит?

* * *

Увидев, что Эрик на берегу не один, а в компании взрослого мужчины, Тура сперва удивилась, потом немного испугалась, но в конце концов обрадовалась. Всю дорогу она волновалась, как они с Блендой перетащат Карла с его загипсованной ногой на берег. От взрослого мужчины толку больше, чем от девочки. В белой рубашке — значит, не последний проходимец. Может, это сменщик приехал? Но ведь в лоцманской конторе им сказали, что смогут прислать помощника только ближе к вечеру. К тому же лодка, пришвартованная у причала, не похожа на лоцманскую: маленькая шлюпка без мотора, с веревкой вдоль бортов.

Тура не стала задавать лишних вопросов — сейчас она была рада любой помощи. Когда Карл оказался на берегу, Тура увидела, что мужчины пожимают друг другу руки и знакомятся, но она возилась с лодкой и не разобрала имени незнакомца. Эрик спрыгнул к ней и начал что-то тараторить о маяке, кораблекрушении, ракетах и жареной ветчине, но Туре сейчас было не до него.

— Подожди, Эрик, — сказала она. — Расскажешь дома.

Эрик замолчал, Тура видела, что он расстроен, но она очень устала после долгой ночи, проведенной в больничном коридоре, где ей удалось лишь немного вздремнуть. Она потрепала его по голове и сказала:

— Чуть позже, Эрик. Дома.

Она вылезла на берег, положила руку Карла себе на плечо, незнакомец подошел с другой стороны. Медленно, шаг за шагом, они дошли до дома, Эрик плелся за ними. Тура обратила внимание на дым, поднимавшийся из трубы. Наверное, дети замерзли, раз Бленда так сильно топит. Только бы Карл не рассердился из-за дров. Тура знала, что он только и ждет повода выплеснуть свой гнев, что он злится, терзаемый чувством вины, ведь он оставил свой пост и не зажег маяк, да еще в штормовую ночь. Он не заговаривал с ней об этом, конечно же нет. Смотритель не привык делиться своими заботами, хотя и предполагалось, что Тура станет ему другом и спутницей жизни. Она догадывалась о его состоянии по намекам, которые иногда срывались с его губ, и по измученной гримасе, время от времени искажавшей его лицо, гримасе, не связанной с болью в сломанной ноге.

Наконец они дошли до дома и кое-как втащили Карла на крыльцо. Дверь в дом была слишком узкая для трех человек, поэтому Тура отпустила Карла, предоставив его незнакомцу. Мужчины входили первые, Тура и Эрик ждали на улице.

Странно, удивилась Тура, увидев на рубашке незнакомца треугольное коричневое пятно от утюга — точь-в-точь, как то, что прожгла Бленда на рубашке Карла. Но уже через несколько секунд она забыла об этом.

* * *

Смотритель всем своим весом опирался на моряка, пока они медленно ковыляли через прихожую. Но оказавшись в кухне, он тут же освободился. Он не собирался ни от кого зависеть — и меньше всего от незваного гостя, который, похоже, уже чувствовал себя как дома. Нурдстен оперся о кухонный стол и дотянулся до метлы, стоявшей в углу. Сойдет за костыль, пока не найдется ничего получше.

В кухне было жарко, смотритель взмок в своем кителе. Из-за чада и пара от влажной одежды было нечем дышать. Маячник думал попросить Туру помочь ему снять китель, но тут из гостиной донесся чей-то возглас. Опираясь на костыль, смотритель добрался до двери.

В гостиной за столом с его бумагами сидели трое мужчин, резались в карты и пили кофе. Они смеялись и громко, возбужденно разговаривали. Сверху на них были белые рубашки, словно они собрались на праздник, при этом двое были без штанов, просто в нижних кальсонах. Только на пожилом мужчине, сидевшем на диване, были нарядные черные брюки.

Карл Нурдстен молча наблюдал за игравшими.

Мужчина на диване заметил, что дверь отворилась, и кивнул смотрителю. Двое других замолчали и обернулись.