Янка - Тамара Михеева Страница 30

Вдруг все встало на свои места: Таль, Глеб и Рябинин, Анютины сложные вопросы, Дашина истерика, подснежники и их поездка за Пашуней, ее сердце, которое так долго металось. Вдруг все стало безразлично, кроме этого несчастного Таля, которого она, оказывается, почему-то любит, хотя он смешной и нелепый, хотя по всем приметам она ну никак не могла в него влюбиться, это же просто глупо, но вот он тут, он рядом, он не владеет собой, кричит, что лучше бы ему умереть от своей любви и вины, а она знает, хоть и не может понять, что она тоже тогда умрет, в ту же минуту, потому что Таль – единственный человек на земле, без которого она жить не сможет.

Янка села рядом с ним на песок. У нее кругом шла голова, но не от коктейля Шрамко, а от своего открытия. Она не знала, что сказать. И что сделать. Они просто сидели рядом, и Таль вдруг напомнил ей дядю Пашу, когда она видела того в последний раз, на берегу. Он был такой же пьяный и такой же несчастный. Янке стало не по себе. Она положила руку Талю на спину.

– Таль! Что ты говорил сейчас? Про Тараса?

– Это я его поджег. Мне заплатили.

– Ты?

– Там не должно было его быть! Я не знал!

– Не должно быть? А заповедник? А все эти деревья?

– Янка, я не знал, я не подумал, мне плохо, прости…

Янка смотрела на море, и ей хотелось плакать. Из-за Таля чуть не погиб Тарас! А она все равно его любит и не может уйти. Разве так бывает? Это же предательство! Она предает Тараса! Янка вскочила, прижала кончики пальцев к глазам. Что ей делать с Талем? Со всем этим? А он вдруг заговорил очень трезвым, очень спокойным голосом:

– Я знаю, что ты меня никогда не полюбишь. Ну, подумаешь, поцеловала. Я же знаю, что ты это назло. Глебу этому распрекрасному назло. Плевать. Мне все равно. Я тебя люблю. Я тебя люблю сильно. И когда я вижу тебя, и когда нет. Ты будто в моей голове всегда. Вот тут, – он сдавил ладонью затылок, – будто живешь тут, и я не могу тебя выбросить. Даша говорит, что я больной. Угу, я больной. Болезнь называется Янка. Вот если Шрамко к тебе подкатывает, я готов его голыми руками убить. Потому что я же вижу, что он тебе не нравится. Что он тебя достает. А если этот урод с фотиком, то я буду терпеть, потому что ты в него влюбилась. Вот так. А потом этот пожар. Я же знаю, что все, навсегда дорога закрыта. Ты же принципиальная, ты гордая, я для тебя преступник. И деньги эти дурацкие… лучше бы я с Анютой камешки рисовал.

Таль поднялся. Его шатало.

– Пойдем, я тебя провожу, – сказала Янка, как-то вмиг успокоившись.

В конце концов сейчас важнее доставить Таля домой живым и невредимым. А со своим сердцем она потом разберется.

Таль послушно облокотился на Янку. Смотрел на нее и бессмысленно улыбался. Все-таки пьяный. А говорил так, будто… Всю дорогу они молчали. Янка чувствовала тяжесть Талевого тела и тяжесть его вины. Уже у калитки Таль вдруг прижал Янку к себе и поцеловал в висок, будто прощаясь навсегда. И опять ей стало страшно.

– Мне надо поговорить с ним! – сказал он очень тихо прямо ей в ухо. – Мне надо. Поговорить.

Янка покачала головой. Никто не должен узнать, что это Таль поджег заповедник, никто на свете, даже Тарас. Она сможет сохранить его тайну, а вот кто-то другой… Янка вывернулась из кольца Талевых рук и побежала вниз по дороге.

Сердце громыхало в груди, как тяжелые сапоги по булыжной мостовой.

Янка присела на краешек дивана. Ростик не любил спать у стенки, и мама уступила ему место с краю, но обнимала его одной рукой, будто боялась даже во сне, что он упадет. Братишка спал, приоткрыв рот. Янка осторожно оттянула ему губу. И правда, нет зуба. Как же она не заметила? А мама? Ведь мама с ним каждый день спит на одном диване! «Мама сейчас такая… дерганая, так устает, ничего не замечает…» Никто не заметил. Кроме Даши. Где они успели подружиться? Янка погладила Ростика по голове. Вспомнила, как она впервые осталась с ним одна. Ему тогда месяца четыре было, может быть, пять. Мама с папой ушли на какой-то концерт, а она сидела рядом с его кроваткой, смотрела, как он спит, и боялась отойти. Будто, если отойдет хоть на минуту, с ним что-нибудь случится. Так и уснула, прислонившись к прутьям кроватки. На щеке отпечатались красные полоски. Родители еще смеялись, когда пришли…

Янка поцеловала брата в щеку. Она была еще по-детски упругой, гладкой. Янка вспомнила, что хотела свозить Ростика в Феодосию, а так и не собралась. Ростик вздохнул во сне. Мама повернулась на другой бок. Янка ощутила легкий запах духов. Тех самых, что подарил ей на Новый год папа. Она постояла еще в дверях, глядя на них, и тихонько вышла.