Загадка похищенной картины - Флёр Хичкок Страница 24

– Майя, милая, как ты? Дедушка заболел, – быстро заговорила в трубку мама. Она позвонила, когда мы завтракали.

– У меня всё хорошо, – ответила я. – Мы тебя ждём. Что с дедушкой?

– Я не смогу приехать, – ответила мама. – У дедушки ужасный кашель.

– О нет!

– С ним всё будет в порядке. Он принимает антибиотики, но не может работать, поэтому я должна присматривать за близнецами и работать в магазине.

– А папа не сможет приехать?

– Милая, поездка займёт девять часов, и снега ужасно много… Но мы приедем, как только сможем.

– Мы расчистили дорогу, чтобы вы смогли до нас добраться.

Я услышала, как мама перевела дыхание и спросила дрожащим голосом:

– Я могу поговорить с тётей Ви?

– Конечно, – ответила я, передала трубку тёте и сглотнула. Крепко прижала к груди подушку, стараясь не расплакаться.

Тётя Ви сказала, что нам надо выпустить пони погулять.

– Иначе они сойдут с ума. Они слишком долго сидели взаперти.

Мой пуховик был по-прежнему мокрым после возни со снеговиком, поэтому я надела свою новую парку, надеясь, что мне удастся легко очистить её от лошадиной шерсти. Я достала из пуховика пакетик лакричных конфет и сунула его в карман. Я всегда брала его с собой, когда мы были на улице, на случай если мы застрянем в снегу. Мама как-то рассказывала мне о человеке, который оказался заваленным снегом на всю ночь, и у него был с собой всего лишь пакетик конфет.

Мы по очереди выводили пони и ездили на них верхом. Я научилась отлично садиться в седло и спускаться на землю. Я даже научилась надевать уздечку. Когда пришла очередь Самсона, тётя Ви велела мне ехать рысцой, а потом на один волшебный момент мы перешли на лёгкий галоп. Я не упала, Самсон меня не покусал, и это немного утешило меня после того, как мама сообщила, что не приедет.

Пока я тряслась в седле, я всё время думала о преступнике, Питере Ромеро. Вероятно, теперь он уже сидит в камере и рассказывает свою версию произошедшего инспектору Хану.

Мне следовало успокоиться, и я не могла понять, почему никак не могу этого сделать. Потом мы отвели пони обратно в сарай и закрыли двери.

На улице хлопьями сахарной ваты валил снег.

И снова у меня по спине пробежали мурашки и появилось чувство, будто за мной наблюдают, но, когда я обернулась, сзади не было никого, кроме снеговика.

В доме зазвонил телефон. Тётя Ви пошла снять трубку и крикнула Олли:

– Тебе надо его убрать! – Она имела в виду бульдозер. – Он загородил весь двор. Отгони его к шахте.

Олли забрался в кабину, и, когда я ударила по топливному насосу, бульдозер тут же завёлся. Я издалека наблюдала, как бульдозер упорно лез по склону, сминая и без того примятый снег, легко преодолевая кочки и выступы на дороге, пока полностью не скрылся за белой пеленой.

Я вернулась в дом и проверила ворота и дорожку. Мне по-прежнему казалось, что за мной наблюдают.

Собаки выбежали на шум, и Меган навострила уши, словно что-то учуяла.

– Тебе тоже так кажется? – спросила я, быстро поднимаясь на крыльцо и сбрасывая ботинки.

– Боже мой, Луиза, как ужасно… Я сейчас приеду. – Тётя Ви говорила по телефону. – Но я не хочу брать лендровер. Возьму лучше квадроцикл, так будет быстрее. Полчаса? Да, да, позвони ветеринару, вдруг он тоже сможет приехать.

Она повесила трубку.

– Чёрт возьми! Надо же такому случиться именно сейчас.

– Что произошло?

– Лошадь жеребится. Я всегда помогаю, если случай трудный или ветеринар не может приехать. Это в Капел-Дьюи. – Тётя Ви серьёзно посмотрела на меня. – Прости, Майя, но мне надо ехать.

– Ничего страшного, – соврала я. – С нами всё будет хорошо.

– Если я не вернусь к вечеру, накормите собак. Помоги Олли накормить лошадей. Меня может не быть всю ночь, это тяжеловоз. Большая лошадь.

– Хорошо, – ответила я.

– Вот и отлично!

Тётя Ви стала собираться. Она надела огромный плащ и сапоги и выбежала во двор. Потом снова вернулась в дом и поцеловала меня в макушку.

– Береги себя, Майя.

– Почему вы так говорите?

– Тебе пришлось нелегко. Я уверена, что тебе хотелось бы сейчас оказаться дома, в своей уютной квартире, где шумно и весело. – Она печально взглянула на меня и вышла в снегопад.