Проклятие Гримм-хауса - Карен МакКвесчин Страница 24

Хэдли дёргала цепь изо всех сил. «Давай, давай, давай!» – мысленно молила она, но крепление не поддавалось. Внизу тётя Максин поспешила к центру комнаты.

– Осторожно! – закричала девочка, предупреждая об опасности своих друзей-тараканов.

Тётя Максин с разгона навалилась всем телом на пирамиду, отчего насекомые разлетелись во все стороны. В тот же миг Хэдли удалось подтянуть ноги и закинуть их на нижние крючья люстры, усевшись на неё. Она держалась за эти массивные рога, как будто сидела на качелях. Вокруг звенели подвески, как будто ветряные колокольчики.

– Сними её оттуда! – крикнула тётя Шарман.

Тётя Максин зарычала с такой яростью, что её голос наполнил комнату, отражаясь от стен.

– Тебе конец! – широко распахнутый рот чернел, как пещера. Она ринулась к Хэдли, но лишь задела кончиками пальцев её туфли.

Увернувшись от жадных рук, Хэдли принялась раскачивать люстру. Она дрыгала ногами, чем бесила старуху ещё сильнее. Тараканы по-прежнему покрывали обеих тёток, вынуждая трясти головами и шлёпать себя где попало, но теперь ведьм интересовала только люстра. Хэдли хотела залезть ещё выше, чтобы добраться до того места, где цепь крепилась к потолку, но не могла найти опору для ног.

– Сестра, тащи сюда стол! – вдруг закричала тётя Шарман. – Побьём её тем же оружием!

Старухи с двух сторон ухватились за стол и мигом поставили его под Хэдли. Тётя Шарман первой попыталась вскочить на крышку, но не смогла задрать ногу достаточно высоко. Тогда она подобрала юбки для новой попытки – на этот раз другой ногой.

– Максин, подними меня! – беспомощно прокряхтела она.

Тётя Максин подскочила к ней, но вместо того, чтобы помочь сестре, отвесила ей пинка, сбив с ног.

Тётя Шарман распласталась на полу посреди полчищ тараканов – синяя лужица в море сверкающих изумрудных глазок.

– Нечестно! – взвыла она со слезами на глазах. – Почему ты всегда играешь нечестно?

Но тётя Максин не трудилась отвечать. Вместо этого она прожигала взглядом Хэдли, отчего её глаза превратились в две жуткие чёрные дыры.

– Ты у меня за всё заплатишь, малявка! Ты будешь самым несчастным отродьем на свете!

Хэдли дёргала и дёргала цепь.

– Игла, вы не могли бы помочь? – взмолилась она. – Я не могу оторвать цепь от потолка. – Она потеряла из виду Иглу, и все тараканы превратились в неразличимых созданий.

Игла села к ней на плечо.

– Я работаю над этим! – По её свистку рой насекомых поднялся в воздух и набросился на цепь.

Тем временем тётя Максин вспрыгнула на стол, как лев, атакующий жертву. У Хэдли упало сердце. Она не успеет обрушить люстру!

– Скорей, скорей! – закричала девочка, подгоняя тараканов, трудившихся над металлическими звеньями цепи – но без видимого эффекта.

Тётя Максин подпрыгнула и поймала Хэдли за ступню.

– Тебе конец!

Хэдли закричала, стараясь вырваться, но старуха держала крепко. Попалась! Ох, и с чего только она вообразила, что это сработает? Ей никто не поможет, даже миллиарды насекомых! Она с рыданием снова рванулась, но от этого хватка лишь усилилась. Ещё немного, и каждая тонкая косточка в её талантливой, несравненной ноге окажется раздавленной. Не удержавшись от крика, она вцепилась в люстру, нечаянно сорвав с крючка одну из подвесок.

– Тебе. Конец, – повторила тётя Максин с жуткой гримасой.

– Нет! – выкрикнула Хэдли, стиснув в кулаке подвеску, а потом что было сил швырнула хрустальную призму в тётю Максин.

Она лишь надеялась, что этим отвлечёт тётю Максин и выиграет ещё пару секунд времени. И вдруг совершенно неожиданно для неё подвеска взорвалась мириадами ослепительных лучей, едва соприкоснувшись с плечом старухи. На миг комнату поглотила ярчайшая вспышка, сопровождавшаяся отдалённым звучанием гармони. Тётя Максин так и отскочила назад.

– Перестань! – завизжала она.

Тётя Шарман вооружилась лампой и ринулась в атаку, метя Хэдли по ногам. Вокруг испуганно загомонили тараканы:

– Хэдли, осторожно! Хэдли, она идёт!

Насекомые засуетились вокруг тёти Шарман, однако та не обратила на них внимания и ринулась в атаку с лампой наперевес, как будто это был таран.

А Хэдли принялась срывать подвески одну за другой и бросать куда попало. Куски хрусталя разбивались с яркими вспышками и звуками: блеяние трубы, щёлканье чечётки, свист летающих булав, голос мальчика-фокусника.

– Нет, Хэдли! – кричали тётки. – Перестань! – но больше не могли её напугать. С верхотуры ей даже показалось, что они постепенно съёживаются. Становятся всё меньше и уже не так ужасают.

– Ты плохая, плохая девочка, – причитала тётя Шарман, выгибая шею. – Только о себе и думаешь, да?

– Вы привыкли брать чужое! – сказала Хэдли, глядя сверху вниз со своего насеста. – Вас пора остановить.

– Но мы всего лишь хотели стать бессмертными, – горестно покачала головой тётя Максин. – Что в этом плохого?

– А я всего лишь хочу вернуться домой, – в тон ей ответила Хэдли. – И не думаю, что это слишком плохое желание.

– Ну вот, опять ты о себе, – сказала тётя Максин. – Опять, Хэдли!

– Эгоистка! – добавила тётя Шарман.

– Глупенькая эгоистка, – подхватила тётя Максин. – Не желает знать своё место!

Обе тётки как-то расплылись и обмякли, как восковые мелки на солнце. Седые букли слиплись, платья бесформенными мешками висели на плечах, как будто они в одночасье отощали. Физиономии пошли какими-то странными буграми, а кожа истончилась так, что кости выступили из-под неё на кончиках пальцев. Тётя Максин ещё пыталась говорить, но слова сливались в невнятное бормотание:

– Мы всего лишь хотели стать бессмертными.

Игле пришлось постучать лапкой Хэдли по лбу, чтобы привлечь внимание. Она отлетела от лица девочки и сказала, указывая на потолок:

– Эй, Хэдли, мы это сделали! – Хэдли посмотрела вверх: тараканы по-прежнему усердно трудились над цепью. Она же не давала команды остановиться – вот они и занимались своим делом. Оказывается, одно звено цепи было обглодано так, что оставалась лишь металлическая ниточка. Троица самых упорных трудилась над нею под одобрительный шелест собратьев: