Огненная Энна - Шеннон Хейл Страница 22

Наконец они дошли до пустой площадки, и Энна глубоко вздохнула, чувствуя, как ей становится душно от тепла огромного множества людей.

— Что-то я волнуюсь, — сказала она Изи, прижимая ладонь к желудку. — Как-то это… слишком важно.

— Слишком важно… — Изи сдвинула брови. — Мне это не нравится. Надо было сделать это более скрытно. И тогда, если бы наш боец погиб, армия ничего бы не узнала и у людей не возникло бы мысли, что мы проиграем войну.

— Да какая разница? — возразила Энна. — Результат все равно будет тем же, сколько бы народу ни увидело схватку. Ты что, не веришь, что такие предсказания сбываются?

— Ну… нет.

— О… — произнесла Энна.

Она никогда не встречала людей, которые сомневались бы в разного рода знаках. С самого детства мать учила ее предсказывать погоду по полету диких гусей, а по движению шмелей угадывать, насколько суровой будет наступающая зима. Но возможно, все это имело силу только в Байерне, и потому Изи ничего такого не знала. А вот Энна, глядя на огороженное веревками пространство, чувствовала, как внутри у нее все сжимается и холодеет, и никаких сомнений не испытывала. Конечно, это предсказание не было похоже на все то, чему учила ее мать. Оно означало жизнь по меньшей мере одного человека сегодня и судьбу всего королевства в будущем.

На арену вышел Монулф и вскинул вверх руки, призывая к молчанию. Он медленно повернулся вокруг себя, словно желая взглянуть в глаза каждому из зрителей. И наконец заговорил:

— Кто из нас выйдет сюда и сразится за всех нас?

Наверное, люди думали, что им нужно просто выразить преданность и готовность, потому что сотни солдат сразу подняли копья и закричали: «Я! Я!» Но другие восприняли слова Монулфа куда более серьезно и начали молча проталкиваться к площадке. Один молодой человек нырнул под веревки, опередив остальных. Он выпрямился, держа щит с изображением двух деревьев, и поднял вверх копье.

— Нет! — вскрикнула Энна.

— Я готов, — сказал Финн.

Изи схватила Энну за руку.

— Ох, это же Финн! — прошептала она.

Финн выглядел таким же спокойным, как тогда, когда чистил яблоки или управлял фургоном, отправляясь на рыночную площадь. Оружие было ему не по руке. Ясно было, что это не его меч; пояс спустился низко на бедра Финна, и конец меча царапал землю. Но выражение лица Финна было обычным, это было то самое доброе лицо, которое так хорошо знала Энна. Она почти ждала, что Финн сейчас склонит голову набок и расцветет в широкой заразительной улыбке. Но Рейзо был прав: в Финне появилось нечто иное, серьезное. Может быть, дело было в более плотно сжатых губах или в морщинке поперек лба. Однако, несмотря на всю его серьезность, Энна знала, что Финн совсем не идеальный защитник Байерна. И рукоять меча впервые легла в его ладонь, скорее всего, в тот день, когда Финн пришел в лагерь Джерика, чтобы сражаться на поле под Остекином.

Монулф поднял руку Финна и крикнул в толпу:

— Этот парень представляет Байерн. Теперь приведите тирианца.

Стражники вывели на площадку мужчину в синем мундире. Концы его волос, видневшиеся из-под кожаного шлема, были светлее, чем у большинства жителей Байерна. В руках он держал меч, простой квадратный щит и короткое копье. Энна с облегчением отметила, что Финн выше пленника ростом и немного шире в плечах. Но тирианец был старше лет на десять. Он двигался с беспощадной грацией, а лицо его выражало холодную решимость. Энна не усомнилась в том, что чужак намерен убить Финна как можно быстрее.

При виде тирианца толпа взорвалась оглушительным криком, начиная понимать, что означает эта схватка. Монулф поднял вверх сжатый кулак, приказывая всем замолчать. Дальним зрителям понадобилось некоторое время, чтобы угомониться. Солдаты карабкались на плечи друг другу и на крыши фургонов, забирались на бочонки и на ближайшие крыши, желая увидеть все как следует. Четверо королевских стражей с огромными щитами заняли оборонительную позицию между королем с его свитой и заградительными веревками, и Энна встала на цыпочки, чтобы видеть происходящее. Противники медленно кружили лицом друг к другу, и каждый сжимал свое оружие — дротик или копье. В наступившей тишине было слышно, как их башмаки скребут по земле. Монулф попятился назад, продолжая держать поднятый кулак.

— Ради предсказания исхода нашей войны схватка идет до смерти!

Он резко опустил руку. Толпа снова разразилась криками.

Первым начал бой тирианец. Он посмотрел на Монулфа, словно ожидая еще каких-то указаний. И, все так же глядя в сторону, метнул копье. Финн отбил его щитом. И стремительно ринулся вперед, нанося тирианцу мощные удары дротиком. Тирианец пустил в ход меч. Финн с силой взмахнул рукой снизу вверх, зацепил щит противника концом дротика и вырвал его из руки тирианца. Толпа восторженно закричала. Но тирианец увернулся от направленного на него оружия и выбил дротик из руки Финна. Дротик со звоном покатился по земле.

Теперь оба противника взялись за мечи.

И снова тирианец атаковал первым, а Финн встретил его в центре площадки. Сквозь рев толпы Энна слышала, как звенит сталь. И в общем шуме различала чувства собравшихся здесь людей: гнев, разочарование, возбуждение, страх… Ее собственное сердце жаждало победы, а желудок сжимался от ужаса.

Финн атаковал в ответ, колотя по мечу противника так энергично, словно хотел сломать ему руку. Тирианец сделал выпад, пытаясь достать Финна снизу, и тот отпрыгнул назад, чтобы не получить удар в живот. Теперь Финн вынужден был защищаться, прикрываясь щитом и уходя от атак. Меч тирианца задел ногу юноши, и он открыл рот в беззвучном крике боли. И упал на одно колено, ускользая от следующего удара, потом повернулся вокруг, отражая мечом удары тирианца…

Энна почувствовала себя совершенно беспомощной. Отчего вдруг мир вокруг стал мрачным, как могила? Тирианец с такой силой ударил мечом в щит Финна, что вышиб его из рук парня, и Энна не смогла сдержать крик. У нее было такое ощущение, что она, связанная по рукам и ногам, вынуждена беспомощно наблюдать за тем, как гибнет ее страна. Она видела, как нахмурился Джерик, но знала, что король не остановит схватку, позволит ей дойти до конца и примет результат как должное. Изи наклонила голову и закрыла глаза. Она явно услышала достаточно от ветра и не хотела смотреть на происходящее.

«Пожалуйста, — мысленно взмолилась Энна. — Пожалуйста, Финн!..»

Тирианец сражался с яростью обреченного, он рычал и плевался. А на лице Финна почти ничего не отражалось. Его колено слегка кровоточило, и еще у него была рана на обнаженной руке, там, где ее задел вырванный у него щит. Грудь Финна тяжело вздымалась, но он продолжал неустанно атаковать.

«Он такой упорный», — подумала Энна.

Ей вдруг вспомнилось, как Финн приходил к ней сразу после смерти ее матери. Куры тогда вырвались из своей загородки, а Энна была слишком расстроена, чтобы искать их. Финн прочесал весь Лес и вернулся через несколько часов, увы, лишь с охапкой слипшихся перьев в руках. Он плакал по курам… Нет, поняла вдруг девушка, он плакал из-за нее, Энны, из-за того, что был вынужден принести ей куриные трупики сразу после смерти ее матери, из-за того, что не сумел помочь, из-за того, что понимал, какая печаль терзала Энну…