Дедушка и внучка - Элизабет Мид-Смит Страница 20

До появления маленькой Дороти подобные мысли постоянно приходили в голову старика. Это были, конечно, не очень хорошие, не очень добрые мысли, и они по временам заставляли его вздрагивать от странного холода, пробегавшего по жилам. Ведь как ни старался он сделать, чтобы после его смерти скопленное богатство не было растрачено, адвокаты и законоведы могли устроить так, чтобы Доротея все-таки получила возможность тратить деньги по своему усмотрению. «Эти хитрые поверенные всегда найдут лазейку в завещании, и тогда собранного добра не сохранить», – думалось старику. Ему казалось, будто в этом случае он даже мертвый будет страдать, глядя, как тратятся его деньги, и станет возвращаться в Сторм возмущенным призраком.

Но с тех пор как в Сторме появилась маленькая прелестная Дороти, мысли о деньгах как-то отодвинулись на второй план. Звонкий, светлый голосок девочки и ее веселый взгляд как бы встали теперь между сэром Роджером и его любовью к деньгам – этой страшной болезнью, более тяжелой и отталкивающей, чем все остальные недуги. Прежде его сердце было совершенно оледеневшим, что почти всегда бывает со скупцами. Но ласки и шалости доброй Дороти постепенно отогревали его. Сэр Роджер даже решил, что он истратит немножко денег на этого ребенка, но, конечно, ему не хотелось, чтобы она всегда находилась рядом с ним. Это было бы слишком утомительно!

Как раз в ту минуту, когда старик мысленно говорил себе это, к нему подскочила внучка. В руках она держала три красивые розы, три большие пушистые гвоздики и несколько былинок райграса [9].

– Дедуля, ау! – закричала она.

– Ты видишь – я здесь. Зачем же ты кричишь так громко? – спросил старик.

– Я думала, что ты глухой, – объяснила Дороти. – Ты иногда бываешь глухим, когда тебе вздумается. Ты сам это знаешь.

– Ну, сейчас я не глухой. Что ты собиралась делать с цветами? Ведь я не позволяю рвать их.

– Очень жаль, но они уже сорваны мной и ни за что не прирастут обратно к стеблям. Тетя Доротея попросила, чтобы я принесла их.

– Ну так и беги к своей тете.

– Отлично, я тотчас же вернусь. Не бойся, я быстро сбегаю. Мне нужно столько рассказать тебе, столько, что просто ужас!

– Видишь ли, Дороти, сегодня утром я буду очень занят, а ты, конечно, еще не окончила всех своих уроков…

– Нет, уж все готово! Больше учиться я не могла. Все мои мысли вылетели в окошко, как бабочки. Я сказала об этом тете, и она меня сразу наказала.

Придется учить какие-то ужасные стихи. И знаешь, я думаю, ты будешь мне помогать.

– Вот уж ни за что!

Дороти лукаво покивала головкой, не обращая внимания на возмущенный отказ деда. Она помчалась с гвоздиками и розами в комнату к тетушке и, бросив их на стол, снова выбежала в сад. Мисс Доротея взяла цветы, огляделась украдкой, боясь, чтобы кто-нибудь не увидел ее, поцеловала каждую розу, каждую благоуханную гвоздику и собрала их в маленький букет. Она готовилась к длинной прогулке в северный лес.

В этот день во время ленча мисс Сезиджер объявила отцу и племяннице, что целый день будет отсутствовать дома.

– Ура! – вскрикнула Дороти.

– Как это невежливо с твоей стороны, – обиделась тетушка Доротея.

– Просто я рада, что дедуля будет со мной. Ну, разве он не милый, не самый лучший старичок?

Она взяла худую узловатую руку деда и ласково погладила ее.

– Какая у тебя старенькая, смешная рука! Ты самый-самый лучший, ты сам это знаешь.

– Неужели, Доротея, ты хочешь сказать, что на целый день оставишь ее со мной?

– У меня много дел, отец. Но она отлично побудет и одна.

– Нам будет ужасно хорошо! – Дороти глядела на старика глазами, полными глубокой нежности. – Скажи, дедуля, когда ты был маленький, с тобой никогда не бывало разных «ключений»? У моего милого папочки их много было, и он часто рассказывал мне об этом. Скажи, когда ты был молодой и у тебя были мягкие руки, темные волосы, розовое лицо без морщин, с тобой случались «ключения»? Расскажи мне о них!

Хотя старый сэр Роджер старался быть суровым, но его глаза заблестели. Он невольно вспомнил о некоторых своих детских шалостях, однако можно ли было рассказать о них этому ребенку?

– Что было, то прошло, – произнес он, – что умерло, то похоронено. Мне нечего рассказать тебе.

– Пойдем же, – Дороти запрыгала на месте. – Мы достаточно поели. До свидания, тетушка Доротея. Я уведу дедушку в беседку. Я знаю, что там нас ждет!

Она подняла глаза на деда и засмеялась. Он взял свою палку. Дороти схватила его за левую руку, и они вышли на площадку, залитую солнечным светом.

«Боже мой, не могу поверить своим глазам! – прошептала про себя Доротея, глядя на эту сцену. – Как же я пойду через лес? Что я сделаю с этим письмом и цветами? Как страшно, сердце замирает!»

Хотя Дороти всегда предупреждала, что не любит слушаться, в ее характере была одна замечательная, неизменная черта: всегда держать данное слово. Девочка обещала выучить наизусть стихи, которые тетушка задала ей в виде наказания, но надеялась, что добрый дедушка поможет ей в этом деле.

Как в прошлый раз, сэр Роджер вместе с Дороти пришли в беседку и, конечно, нашли там на капустном листе землянику. В тот день ягоды были крупнее и краснее, чем накануне, и их было больше.

По своему обыкновению, Дороти взобралась к деду на колени, доела все до последней ягодки, поцеловала его своими розовыми, запачканными соком губками и сказала серьезно:

– Ну, теперь мы пойдем в сад и поедим еще земляники. Но раньше ты должен кое в чем мне помочь.

– Ты говоришь глупости, дитя мое, я пойду спать.

– Смотри, не засыпай совсем, пока я не вернусь, дедуля, – продолжала Дороти, – потому что я читаю не очень бойко, и тебе придется подсказывать мне некоторые слова.

Она бросилась в дом взять из своей комнаты старую, истрепанную книгу – сборник стихов, из которого ей было задано выучить несколько строф.

Когда маленькая Дороти убежала, сэр Роджер глубоко вздохнул и предался размышлениям: «Боже мой, в этой малышке есть какая-то странная сила. Надо сознаться, она заставляет меня плясать под свою дудку. Ведь прежде я годами не думал ни о ком из людей, а теперь мои мысли то и дело возвращаются к этому ребенку. Дороти напоминает мне своего отца, моего сына, а я его не люблю. Смерть Роджера совсем не изменила моего отношения к нему. Матери девочки я не знал и никогда не видел. Но этот ребенок! В нем есть что-то… удивительное. Мне кажется, я… Нет, нет, это невозможно! Не люблю же я ее? Но может быть, все это оттого, что она моя внучка. Ведь до тех пор, пока она не поселилась у меня, я терпеть не мог детей. Кроме того, ее голосок напоминает мне голос моей жены. Ее я любил, действительно любил. Она была очень хорошая женщина. Со дня ее смерти прошло много лет, и мне кажется, если бы она осталась жива, я был бы совсем другим. Может быть, я не так много думал бы о деньгах».