Эксперимент «Ангел» - Джеймс Паттерсон Страница 17

Игги кивнул и поднялся на ноги.

— Слушай, сматываться отсюда надо, да побыстрей. К дому двигать пора.

В следующее мгновение пол чуть заметно завибрировал. Игги настороженно замер.

— Ты слышал? — шепнул Газман. Игги молча кивнул, поднимая руку.

— Енот, наверное…

— Какой там енот средь бела дня!

Они одновременно обернулись. Царапанье в дверь становилось все отчетливее. Газман похолодел от страха. «Это ничего. Это просто зверек какой-то лесной», — пытается он себя успокоить. Напрасно. Кровь застыла у него в жилах.

— Эй, вы, крошки-хрюшки, пустите меня в гости. — Ангельский голосок, казалось, струился сквозь щелястые стены, как дым подпаленной травы-отравы. На этот колдовской голос, как на песню сирен, выманивали ирейзеры свои жертвы, и те, как завороженные, добровольно сдавались в их волчьи пасти.

С лихорадочно бьющимся сердцем Газман мысленно оценивает диспозицию. Дверь. Два окна. Одно в комнате, другое, совсем крошечное, в ванне. В него и ему-то не пролезть, а уж Игги и подавно.

Ирейзер снова заскребся в дверь. Ладно, значит, остается вот это. Газман осторожно двинулся к главному оконному проему. Он знал, что Игги последует за ним, ловя малейший шорох.

Хрясь! Дверь с треском слетела с косяка, только щепки полетели в разные стороны. В дверном проеме вырос здоровенный ирейзер.

— Угол стрелок на восемь часов, — подсказал Газман Игги направление к окну. Мозг его с удивительной четкостью фиксирует ситуацию. Он напрягся всем телом, готовясь прыгнуть в окно. Но и там свет вдруг заслонила громадная осклабившаяся рожа.

— Эй, где вы, крошки-хрюшки, — насмешливо запел второй ирейзер в затянутое паутиной стекло.

Уроки Макс не прошли даром. Газман собрался. Толчками адреналина энергия приливала к каждому мускулу. Отход через дверь перекрыт. Отход через окно блокирован. Они окружены. Отступать некуда. Значит, будем драться. И не на жизнь, а на смерть.

34

Надж просыпалась раза четыре, прежде чем окончательно открыла глаза и села. Огляделась, на четвереньках подползла к краю пещеры. Рассвет еще только занимался, но Клыка в пещере уже не было.

Сначала Ангел. Потом Макс. А теперь Клык. Никого! Сон как рукой сняло. Ее охватила паника. Казалось, каждая клеточка ее тела напряглась от страха остаться в полном одиночестве. В голове сразу столько мыслей, что она совершенно растерялась.

Вдруг взгляд ее невольно фиксирует какое-то движение. Ястребы плавно кружили в чистой, бледно-голубой вышине. Прекрасные, мощные, гармоничные, как песня, слившиеся в одно целое с небом, с землей, с горными вершинами.

И там среди них парит Клык. Вместе с ними, один из них.

Надж резко встала, чуть не ударившись головой о низкий свод. Не раздумывая, прыгнула с уступа — туда, в небо. Крылья раскрылись, словно сами собой. Как паруса, наполнились ветром и понесли ее, точно крошечную лодчонку, сквозь бесконечную синеву стихии.

Она подлетела к ястребам. Сперва настороженные и недоверчиво следящие за ней холодными оценивающими глазами, они наконец слегка расступились, давая и ей место рядом. Клык внимательно наблюдал за ней. Она поймала его взгляд и удивилась: никогда еще не видела она его лица таким полным жизни и таким успокоенным. Клык всегда как натянутая струна. И тело, и лицо в вечном напряжении. А тут он само воплощение покоя и счастливой свободы.

— Доброе утро, — приветствует он Надж.

— Я есть хочу.

Клык кивает:

— До города всего три минуты лету. Вперед, за мной!

Ровно так, как делали это ястребы, он взмыл вверх, даже не шевельнув крылом, а только чуть заметно изменив наклон туловища. Здорово! Надж попробовала его новый прием, но у нее не больно-то получилось. «Ничего, потом побольше потренируюсь».

Внизу под ними тонкой лентой змеится двухполосное шоссе. По обе стороны — магазины и офисы: сперва вплотную друг к другу, потом все реже и реже, пока наконец осиротевшая дорога не уходит в просторы пустыни.

— Нам туда, — Клык мотнул головой в сторону забегаловки, на задворках которой выстроились в ряд громадные контейнеры кухонных отходов. С высоты было видно, как один из поваров сбрасывает туда аккуратно упакованные картонки вчерашних готовых обедов «на вынос».

Пара кругов по большому заходу, и можно не беспокоиться: работники ресторана уже расчистили полки холодильников, готовясь заполнить их новыми котлетами и салатами. Больше к контейнерам до завтра никто не выйдет. Путь свободен! Сложили крылья и, маневрируя только кончиками перьев, пошли на посадку. Точно прицелившись, бесшумно опустились прямо на край металлического контейнера.

— Нирвана! — Клык ловко сортирует абсолютно пригодные к употреблению, но непродажные коробки с едой. — Да здравствует общество потребления! Тебе шницель?

Надж подумала и отрицательно замотала головой:

— Что-то меня после вчерашних картин ястребиной охоты на вегетарианство потянуло. Дай-ка мне вон те салатики. И яблочный пирог тоже. На десерт!

Хорошо, что ветровки у них размера на три больше, чем нужно! Затянешь на талии ремень — получится вполне вместительная сумка. Дружно принимаются заталкивать за пазуху съестные припасы. Пара минут — и они уже снова в воздухе, отяжелевшие от унесенной снеди и радостно улыбающиеся в предвкушении пира.

Прямо удивительно, как резко поднялось у Надж настроение, едва только она поела. Расслабившись, уселась по-турецки у входа в пещеру и наблюдает за ястребами.

Клык прикончил пятый гамбургер и удовлетворенно вытер руки о джинсы:

— Знаешь, я тут смотрю и думаю: они, похоже, каждым движением что-то друг другу сообщают. То ли, что добычу видят, то ли еще что. Я пока не понял, но обязательно просеку.

Надж подвинулась поближе к солнцу. Пристроилась на корточках так, чтобы можно было расправить крылья, и каждым перышком впитывает солнечное тепло. Благодать! Сколько могла, она очень старалась сидеть потише и не доставать Клыка своей болтовней. Но хватило ее минут на пять, не больше:

— Клык! Может, нам пора лететь Макс искать? Или лучше самим попробовать Ангела вызволить?

Клык с трудом оторвался от созерцания ястребов.

— В первую очередь — Макс. А дальше видно будет. Она, похоже, во что-то вляпалась.

Надж мрачно кивнула. Представить себе, какое такое «что-то» могло заставить Макс бросить их, она была не в состоянии. И даже думать про это не хотела.

Клык поднялся, высокий, темный на фоне желтого, омытого дождями и обдутого ветрами утеса. Посмотрел на нее сверху вниз. Лицо спокойное, глаза терпеливые, но черные, как колодцы. Ни отблеска света в них не отражается.

— Готова?

— Готова! — Надж мгновенно вскочила на ноги. — А куда, ты думаешь, нам надо…