Повелители времени. Спасти Кремль - Елена Ленковская Страница 15

У Шрёдера Луше понравилось. Она мигом освоилась, и стала помогать старику по хозяйству. Немного прибралась в мастерской, там и ночевала, лёжа на «катке» — деревянном помосте для работы. Под катком валялись груды тряпок и обрезков материи. У окна стоял манекен. В углу за ширмой висели готовые пальто, сюртуки, жилеты.

Особенно интересно было разглядывать мундиры. Луша теребила выкладки из жёлтых шнуров и блестящие, нашитые в несколько рядов, пуговицы.

— Да-а, такие концертные костюмы нашим даже не снились, — думала она, вспоминая свою будущую танцевальную студию. — Только танцевать в них, наверное, жарковато.

— А это что? Как раз на меня! Ой, можно примерить? — спросила она, ухватившись обеими руками за тёмно-зелёный двубортный мундирчик с красными обшлагами.

Ответить было некому. Карл Фридрихович в мастерскую почти не спускался. Он проводил досуг в молчаливом размышлении и слушании различных музыкальных приспособлений, наполнявших его скромную квартирку во втором этаже.

Луша аккуратно отцепила бумажку с надписью и какими-то цифрами в углу.

— Хм, кадет Комаровский, — прочитала она вслух и хихикнула.

Девочка набросила мундирчик, и стала похожа на кареглазого щупленького кадетика.

— Красота! — Кадетик вытянул шею и повертел головой.

Сначала он жеманно крутился перед зеркалом, и закатывал глаза, точно девчонка. Потом нахмурился и постарался принять залихватский вид: выгнул грудь колесом и надул щёки. Наконец, отдал зеркалу честь и принялся маршировать туда-сюда, высоко задирая колени. Примерно так, как их учили на хореографии — дома, в далёком будущем.

Марш уже перешёл в танцевальный бег на месте, когда прозвучал дверной колокольчик. Запыхавшаяся Луша кинулась открывать, позабыв скинуть мундирчик.

На пороге стоял офицер в тёмно-синем мундире с малиновыми лацканами. Луша восхищённо уставилась на серебряные эполеты на его плечах. Пуговицы из белого металла, нашитые в два ряда, сияли как звёзды.

Офицер был строен, молод, безус и спрашивал господина Шрёдера, портного. На кадетский мундирчик он поглядел с интересом, улыбнулся снисходительно. Луша повела плечами, смутилась и отступила назад, пропуская посетителя.

Сильно хромая, офицер прошёл в дом. Луша предложила ему сесть и побежала наверх, за Шрёдером.

Поспешно спустившийся Карл Фридрихович церемонно поклонился:

— Здравствуйте, господин улан. Честь имею представиться — портной Карл Шрёдер. — Чем могу быть полезен?

Улан с видимым усилием приподнялся из кресла:

— Александр Александров, поручик литовского уланского полка.

— Сидите-сидите, я вижу, вы ранены?

Улан кивнул. Болезненно поморщившись, он снова опустился в кресло, вытянув вперёд больную ногу. На темно-синих рейтузах красовались малиновые двухрядные лампасы.

— Не прикажете ли чаю? — Карл Фридрихович повернулся к уставившейся на лампасы Луше, и мягко улыбаясь, сказал ей: — Дитя моё, мы ведь будем угощать господина офицера чаем?

Луша кивнула и убежала.

Когда она принесла чай, портной уже снял с офицера мерку: улан приехал в Москву прямо из армии, испросив себе короткий отпуск для того, чтобы заказать тёплую куртку.

— А что, господин улан, далеко ли Наполеон? Говорят, он идёт в Москву?

Улан отвечал, что в Москву врага не пустят.

Голос у него был нежный и мелодичный, а движения не по-мужски грациозны. Луша поглядывала на улана с недоумением. Если бы он не отрекомендовался мужским именем и не говорил о себе в мужском роде, Луша и не сомневалась бы, что перед ней молодая женщина, переодетая в мужское платье.

Луше этот маскарад казался чудным. Её, девочку из будущего, не могли обмануть ни брюки, ни коротко остриженные волосы. Как этого не замечают другие — вот что было удивительно!

— Верно, им такое и в голову не приходит. У них тут не принято, чтоб в мундирах и штанах тётеньки ходили… — размышляла Луша. — Ой, зря, иногда это так удобно!

И тут её осенило:

— Кстати! А ведь у милейшего Карла Фридриховича как раз есть такой… м-м-м, подходящий мундирчик!

Луша воодушевилась. Как ловко она всё придумала! Хватит ей сидеть без дела. Похоже, французы будут в Москве раньше Руси. И вообще, с чего она взяла, что он точно вернётся в Воронцово, и получит её послание. А тут такой шанс! Вперёд, труба зовёт!

Луша собрала со столика пустую чайную посуду, и едва сдерживая прыть, рысью помчалась на кухню.

— Мундирчик есть, а кадета в нём нет! Непорядок! — заявила она своему отражению, глядясь в чайную ложку, как в зеркальце. Отражение вытянулось, потом сплющилось, однако не возражало.

Распрощавшись с поручиком, Карл Фридрихович немедленно взялся за работу. Луша крутилась подле.

— А можно его на ночь убрать отсюда?

Шрёдер оторвался от кроя:

— Кого убрать?

— Этого. — Луша кивнула в сторону манекена и перешла на шёпот. — Ночью я его боюсь, Карл Фридрихович. Стоит — как живой.

— Он ведь без головы.

— А так ещё страшнее.

Луша поковыряла мизинцем плечо портновского манекена на полированной деревянной ножке.

— Днём-то он совсем не страшный, а вот ночью… Что это у него там внутри?… — И Луша замолчала, сосредоточенно ковыряя свой ночной кошмар.

— Кстати, а я надувные манекены в магазине видела, — произнесла она вдруг, и тут же закусила губу, проклиная свою болтливость.

— Надувные?? — изумился Карл Фридрихович. — Где же ты, дитя моё, видела такую диковину?

Дитя уже сообразило, что ляпнуло лишнее, и ответило как можно более невинным голосом:

— Во сне, Карл Фридрихович. Мне приснился… полный магазин надувных манекенов. Э-э-э… из тафты. Представляете? И они летали под потолком.

— Летали???

— Ага! Они были газом надутые. Летали, как аэростаты.

Шрёдер бросил ножницы и в сильном волнении начал скрести седой подбородок. Глаза его горели.

— О-о! Это же блестящая идея! Девочка моя, ты даже не представляешь… Это же… Это гениальное изобретение!

— Что? А вы что, что-то придумали? Ой, расскажите поскорее!