Драконы Обыкновенной фермы - Дебора Бил Страница 14

К тому времени, как они дошли до огромной прихожей и ее тупиковой лестницы, Колин был вне себя от ярости. Проклятые выскочки! Только что приехали и уже заслужили к себе особое отношение. Этот наглец — Тайлер, кажется? — в первый же день нарушил правила, и ничего. Вместо того чтобы с позором отправить домой, их чуть ли не наградили. Им уже доверили вторую по значимости тайну фермы!

Конечно, Колин знал, что чужаки на ферме не к добру, но кто мог подумать, что проблемы начнутся так скоро? Теперь он понимал и даже вполне разделял причину ледяной ярости, охватившей его мать, после того как Гидеон объявил о своем безрассудном решении.

Миссис Нидл отвела Гидеона наверх — старик шатался, как лунатик. Сколько она ни лечила его, какими бы лекарствами ни пичкала, ничего, похоже, не помогало. Это было странно, ведь Пейшенс Нидл никогда не останавливалась на полпути, хотя с драконихой ей тоже пока не везло. Мысль о том, что его мать хоть в чем-то может потерпеть неудачу, неожиданно вызвала у Колина чувство, в котором он сам боялся себе признаться. Это было торжество и ужас одновременно.

По приказу матери из комнат Гидеона спустился Сезар, чтобы отвести брата и сестру Дженкинсов обратно в их спальни. Колин всеми правдами и неправдами избегал встреч со стариком. Однажды он сделал ошибку, назвав этого сутулого чернокожего человека слугой — а как же еще называть того, кто относит Гидеону еду на подносе, ежедневно застилает ему постель, наполняет ванну и развешивает его одежду? — и тот вдруг обернулся. Когда Сезар выпрямился, Колин обнаружил, что на самом деле он высок и на вид весьма грозен.

— Никогда не смей так меня называть, — сказал Сезар, и его изможденное морщинистое лицо вдруг преобразилось. — Я работаю на мистера Голдринга потому, что я только и умею, что работать, а мистеру Голдрингу я жизнью обязан. Но я не слуга. Я больше никогда и никому не буду прислуживать. Слышишь меня, ребенок? Слышишь?

В ответ Колин тогда пропищал лишь тоненькое «да». Но с тех пор обходил этого типа стороной.

— Идемте, дети, — сказал Сезар, уводя за собой Тайлера и Люсинду. — Поди, устали? Да, денек у вас выдался еще тот. Обыкновенная ферма не похожа на другие, теперь вы знаете. Кто хочешь устанет. Пора и в постель.

Они ушли, и Колин остался один в пустом холле, слишком взбудораженный, чтобы идти спать. Обида и раздражение никак не проходили. И хватило же Гидеону наглости утверждать, что ему понравится проводить лето на ферме с «ровесниками»! Как будто между ним и этими детьми есть хоть что-то общее. Как будто он ребенок! Да он давно уже взрослый, остальное — лишь глупые формальности. А как тут не повзрослеешь, когда растешь без отца, а родная мать никогда не рассказывает о своей прошлой жизни и относится к тебе скорее как к помощнику, чем как к сыну. Что ж, остается надеяться, что Гидеон теперь понял, кто достоин доверия, а кто нет…

Неожиданно внимание Колина Нидла привлекла небольшая стопка белых прямоугольников на серебряном подносе. На этом подносе Сезар обычно относил Гидеону почту и разные документы. Видимо, старик был слишком расстроен событиями на ферме и забыл поднос с непрочитанными письмами на столе возле двери, ведущей на кухню. Колин крадучись подошел ближе и быстро просмотрел конверты.

Счета за корм. Счета за оборудование. Открытка юным негодникам от их матери и пара писем от какого-то адвоката — имя Колину было незнакомо, хотя он далеко не впервые проявлял интерес к почте Гидеона. Еще счета. Конверт от финансового советника — видимо, насчет налогов. Как всегда, деньги утекают рекой, а приток их совсем иссяк. Немудрено, что Гидеон вечно не в себе от волнений и тревог. Так, а это что такое? Сердце Колина забилось быстрее, когда он узнал серый конверт. Он ждал, надеялся, что однажды увидит такой.

Он вскинул голову и прислушался, не идет ли кто-нибудь, а потом схватил письмо. Обратный адрес в углу конверта подтвердил его предположения: «Антиквар Джуд Модесто, Санта-Барбара, Калифорния». Письмо было от торговца антиквариатом, которого Гидеон так хотел сохранить в тайне, хотя Колин раскрыл их дела давным-давно. Но куда более важным было для него содержимое конверта — особенно адрес электронной почты отправителя.

Мать Колина и Сезар все еще были наверху. Скоро кухарка Сара с помощницами придут готовить ужин. В лучшем случае у него оставались считаные минуты. Колин спрятал серый конверт под свитер, нырнул в пустую кухню и направился прямиком к чайнику.

Над паром он открыл запечатанный сургучом конверт так же изящно, как бледные цветы в саду его матери раскрывали свои лепестки навстречу весеннему солнцу. Он вытащил письмо и быстро прочел:

Дорогой Гидеон!

Разумеется, я буду счастлив встретиться с вами — мне всегда приятно ваше общество, и я рад возможности насладиться вашей удивительной коллекцией. Кстати, у меня появился новый покупатель, он весьма заинтересован именно в таких экземплярах, коими вы когда-то поддержали мое скромное предприятие. Он будет в восторге, если я смогу предложить ему подлинные образцы «от Голдринга». Спешу вас заверить, что ваши указания о сохранении тайны я соблюдаю в полной мере…

Письмо продолжалось в том же духе еще несколько абзацев и сочилось той противной любезностью, к которой прибегают взрослые, притворяясь, будто заинтересованы в чем-то еще кроме денег. Когда Колин вырастет, он ни за что не будет таким лицемером. Если ему что-нибудь понадобится, он так и скажет. А если кто-то не понравится, как уже сейчас не нравится Тайлер Дженкинс, он не сочтет нужным скрывать это.

Конечно, для этого придется занять руководящее положение. Если ты главный, ты сможешь диктовать правила и делать что хочешь. Сколько он себя помнил, мать всегда внушала ему именно эту мысль.

Колин запомнил адрес электронной почты, указанный на фирменном бланке письма Джуда Модесто, и заклеил конверт, потом быстро вернулся в прихожую. Там он положил письмо обратно на поднос, и вовремя. На лестнице показалась мать, она шла, откидывая с бледного лба длинные черные волосы.