Великолепная Гилли Хопкинс - Кэтрин Патерсон Страница 10

— Так чем же мы займемся сегодня? — спросила Агнес.

«Мы? Да она что, рехнулась?»

— Будешь сегодня снова лупить мальчишек? Я помогу.

Гилли резко повернулась и оказалась нос к носу с Агнес. Что за напасть!

— Когда до твоей дурацкой башки наконец дойдет? — сказала она. — Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

Агнес отвернулась и встряхнула засаленными волосами: на беду Гилли, эта девчонка прилипла к ней, как банный лист, и продолжала семенить следом, делая два или три шажка на каждый шаг Гилли.

Казалось, от нее не отделаешься, но Гилли это удалось — всю дорогу она шла задрав голову, словно знаменитость на параде, и смотрела вперед застывшим взглядом, ни на что вокруг не обращая внимания.

— Я живу рядом, на соседней улице.

«Вот осчастливила».

— Я буду заходить за тобой каждый день. Ладно?

«Это ничтожество не понимает даже, что ее и знать не хотят».

Возле школьного двора Агнес вытащила большой кусок жвачки без обертки и поднесла к носу Гилли.

— Хочешь?

Черт побери. Но ведь королева держала при себе гнома. В один прекрасный день может пригодиться и Агнес. Фокус в том, чтобы суметь избавляться от людей, когда они тебе больше не нужны, а на этом Гилли собаку съела.

Молча она взяла жвачку. Агнес вспыхнула от удовольствия.

— Видишь девчонку у загородки? Вон ту, с большим носом? Ее мать сбежала в мае с матросом.

— Ну и что?

Агнес приложила руку ко рту и сказала шепотом:

— Бабушка говорит, у них вся семья барахло.

— Ну и что? — Гилли громко разжевывала жвачку. — А что говорит твоя бабка про вашу семью?

Агнес сморщилась, как пересохшая губка.

— Кто это распускает сплетни про мою семью?

— Раскинь мозгами.

— Вот увидишь, они вернутся.

— Еще бы!

— Конечно, вернутся. Может, еще до Рождества.

— Ну, ладно, ладно, верю.

Глаза Агнес забегали из стороны в сторону, вглядываясь в непроницаемое лицо Гилли.

— Ты что, разыгрываешь меня? — наконец, спросила она.

— Нисколько.

Неуверенность Агнес поколебалась.

— Я знаю еще много про всех, — сказала она, — про всех здешних.

— Не сомневаюсь, дорогая. — Гилли осторожно выдувала из жвачки пузырь, он оглушительно лопнул возле сальных рыжих волос Агнес.

Та испуганно вскрикнула:

— Полегче!

Раздался первый звонок.

— Встретимся на переменке?

Гилли передернула плечами и направилась к классу «Харрис-6».

— Там видно будет, — сказала она.

Хотя Гилли не давала покоя мысль, как заполучить деньги мистера Рэндолфа, но, переступив порог класса «Харрис-6», она заставила себя думать только о занятиях. Надо будет с первого же дня серьезно взяться за дело. Она не допустит, чтобы эти безмозглые идиоты считали себя умнее ее. Нельзя примириться и с тем, что она отстает от других почти по всем предметам, хотя и дураку ясно, что виновата в этом не она, а начальная школа в «Голливудских Садах». Она будет заниматься как проклятая, пока не только догонит, но и перегонит весь класс, а потом остановится как вкопанная — и ни с места. Учителя в таких случаях всегда бесятся. Они считают личным оскорблением, когда способный ученик, который мог бы быть первым в классе, перестает шевелить мозгами. Это точно. И теперь в классе «Харрис-6» Гилли стремилась именно к этому.

Во время перемены класс Агнес пришел в кафетерий первым, и, когда подошла очередь Гилли, Агнес уже сидела за столиком и махала ей рукой. Гилли предпочла бы завтракать в одиночестве. Агнес была не самой приятной соседкой за столом, но раз уж она решила, что Агнес может когда-нибудь пригодиться — надо к ней привыкать. Гилли подошла к столику и села напротив Агнес — та улыбалась, как кошка в мультфильме.

— Мне тоже дают бесплатный завтрак, — сказала она.

Гилли с ненавистью посмотрела на Агнес. С какой это стати все должны знать, кому дают, а кому не дают бесплатные завтраки. Но дело не только в этом. Прежде всего, надо научить Агнес Стоукс держать язык за зубами.

— Знаешь, Агнес, когда я вижу тебя, меня тошнит.

Агнес посмотрела на нее как побитая собака.

— Это почему же?

— А нипочему. Только увижу тебя — начинает тошнить, вот и все.

Агнес рывком подвинула скамейку к столу и стала закатывать спустившиеся рукава.

— От тебя это не зависит, — продолжала Гилли. — Ты тут ни при чем. Я тебя не обвиняю. Но терпеть этого больше не стану.

— Чего?

Гилли наклонилась через стол и бросила в покрасневшее лицо Агнес:

— Твою пасть.

Агнес отшатнулась от злобного лица Гилли. Окружающие не сводили с них глаз. Наконец, они обе немного успокоились, но лицо у Гилли по-прежнему было все еще раздраженным.

— Никакая у меня не пасть, — тихо сказала Агнес.

— Тогда заткни ее. А то испарятся остатки твоих мозгов.

Рот Агнес раскрылся было, но губы тут же сомкнулись. Она передернула плечами, фыркнула и принялась за еду.

Гилли одарила окружающих щедрой улыбкой, изящно расправила на коленях салфетку и взяла пакет молока, отставив мизинец, как это делала миссис Нэвинс, когда брала чашечку с кофе.

После ленча Гилли разрешила Агнес проследовать за ней на площадку; та семенила сзади, как заблудившийся щенок. Когда же Агнес осмелилась заговорить: «Послушай, Гилли…», Гилли обернулась с таким свирепым видом, что слова у той застряли в горле.

После уроков Агнес молча шла за ней следом. Они поднялись на холм, Агнес приходилось почти бежать, чтобы не отставать от намеренно широко шагавшей Гилли. Они подошли к дому Троттер, Гилли свернула во двор. Когда она закрывала за собой грязную белую калитку, Агнес дотронулась до ее руки и протянула ей записку. «Когда мне можно говорить?» — было написано там.

Гилли великодушно улыбнулась.

— Посмотрим, — сказала она. — Посмотрим, как ты будешь вести себя.

Агнес раскрыла рот, как голодный птенец, но не проронила ни звука. Послушная птица. Гилли похлопала ее по костлявой, покрытой веснушками руке и быстро вошла в дом, оставив за калиткой птенца с раскрытым ртом.

— Это ты, Уильям Эрнест, детка?

— Нет, это я, душка Троттер, — пропищала Гилли.

Из кухни донеслись раскаты смеха.

— Заходи, детка, возьми чего-нибудь перекусить.

У Гилли потекли слюнки, но она решила не поддаваться. Как бы ни хотелось есть. Куском ее не подкупишь. Она протопала к лестнице мимо открытой кухонной двери, откуда доносился умопомрачительный запах шоколадного печенья. Будь ты трижды проклята, Мэйм Троттер.