Семь сказок о сексе и смерти - Патрисия Данкер Страница 9

Я одна на террасе, читаю в лучах утреннего солнца. Звонок.

— Алло?

Тишина.

— Да?

Тишина.

— Кто это?

Тишина.

Тишина и опять тишина.

Я бросаю трубку, мои пальцы гудят. Он бросил меня на несколько недель, а теперь вернулся. Мой преследователь рядом, смотрит, ждет. Так это всегда и начинается. Пять лет назад он стал звонить одной женщине и молчать в трубку. Она знала, кто это. Она в панике позвонила в полицию.

— Но кто этот мужчина, который следит за вами?

— Он есть. Он здесь. Здесь.

— Но послушайте, мадам, вы же сами говорите, что никогда его не видели.

Только я одна верила ей.

Елена Свонн жила в большом доме в Ислингтоне, в раду зданий начала девятнадцатого века с плоскими фасадами, среди юристов и политиков. В конце улицы стоял запертый шлагбаум с большим знаком: ВЪЕЗДА НЕТ. ЧАСТНАЯ ДОРОГА.

Сильные мира сего вылезали из своих прохладных “БМВ”, открывали шлагбаум и проезжали внутрь, но оставляли включенной сигнализацию в машинах, и одинокие красные глазки подмигивали им в полумраке.

У Елены Свонн был большой городской сад с декоративным прудом и цветником для диких цветов. Там она выращивала свои ирисы и болотные гладиолусы среди ромашек, волосатых зверобоев и водяных лилий. Она гуляла по любимому садику, где под бдительным надзором между розовых, желтых и белых цветов возникали аккуратные всполохи язвенника и чемерицы. Ранним летом, возвращаясь домой, Елена Свонн всегда переодевалась в старую одежду — джинсы и клетчатую рубашку, которая когда-то принадлежала ее мужу, и выходила в сад — невооруженная, без инвентаря — чтобы наблюдать, ласкать, полоть голыми руками, передвигаться с места на место как бы в случайном порядке, наклоняясь, чтобы приглядеться и повозиться во влажных усиках прохладной зелени.

Елена Свонн уделяла особое внимание своему пруду. В нем не было золотых рыбок — они пожирают всё, — но он тем не менее кишел жизнью: там кружились жуки-плавунцы, водомерки беспорядочно гарцевали от лилии к лилии, гребляки деловито гребли, лежа на спине, потом вдруг исчезали из вида, словно повинуясь неслышной команде нырять. А вот — стайка головастиков-мутантов в тисках неизбежного метаморфоза. Елена Свонн встала на колени у влажного бордюра, чтобы собрать коконы личинок стрекозы-стрелки, спрятанные в зелени. Само это создание отвратительно — коричневый монстр, водяная тварь с грязными усиками и загребущими ногами. Но стрекоза, тонкое светящееся существо, воскресает в ореоле красоты, отказывается от своих уродливых корней и улетает на свободу. Елена Свонн собирает все брошенные щитки и укладывает их в блюдечко у себя на кухне — получается причудливая коллекция покинутых трупиков.

Елена Свонн гуляет по своему саду прохладным днем. Ее ничто не тревожит. Она не видела, кто на нее напал.

Полицейским не удалось в точности реконструировать происшедшее. Она не кричала. Несколько часов спустя ее, полуголую, без сознания, нашел муж — она лежала, не двигаясь, среди своих аккуратных наперстянок. Ее сильно ударили по затылку, после чего зверски изнасиловали — несколько раз, во влагалище и задний проход. Никто ничего не слышал и не видел. Один странный факт привел следователей в особое недоумение. Нижняя часть ее тела была покрыта тиной и ряской, длинный шлейф склизкого зеленого венерина волоса оплел ее голую левую ступню, и та одежда, что еще на ней оставалась, промокла до нитки. Странный след тины вел к бордюру. Кем бы ни был нападавший, он, по всей видимости, выполз из пруда.

Полицейские обратились ко мне. Я уже была записана в их досье. Они подозревали, что нападавший — тот же мужчина, который полтора года назад убил Линдси де ла Тур. Они знали, что я ездила к родителям Линдси и встречалась с Еленой Свонн в ее плавучем офисе высоко над Темзой. Позвольте мне рассказать вам все, что я знаю. Я обещала, что сделаю все, чтобы помочь. Но теперь я не говорю им ничего, ничего.

Елена Свонн умерла не сразу. Во всяком случае, она успела позвонить мне из больницы. Ее голос был совершенно собранным, зловеще-ясным, а тон — настойчивым.

— Сем? Послушайте. Я вам кое-что не сказала. Не могла. Мне было стыдно. Про тот вечер, когда убили Линдси. Полиции я тоже не сказала. А надо было. Она ждала не его. Но она кое-кого ждала. Мы решили расстаться. У нее появилась другая любовница. Ее зовут Дайана. Как фамилия — не знаю. Но она работает в Сити, в банке “Чейз Манхэттен”. Линдси сказала, что она — гениальный брокер, коммерсант, что-то такое. Продает ценные бумаги. Она помогла мне вложить кое-какие акции. До того, как я узнала про ее связь с Линдси. Они сначала встречались тайно — не хотели причинять мне боль.

Пауза на линии.

— Да, я слушаю.

— Она ждала Дайану. Не меня. И не мужчину, который ее убил.

Но мое воображение уже где-то далеко. Я задаю себе очевидный вопрос. Если она ждала не этого мужчину, почему она его впустила? Она не могла перепутать гигантскую фигуру преследователя со своей любовницей. Разве что отворила дверь, не посмотрев, и он вошел. Но в доме же был охранник. И датчики, которые включали камеры слежения по всему дому. Охранник в тот вечер никого не видел. По крайней мере, так он сказал. На камерах слежения не отразилось ничего — километры пустой пленки. Датчики не сработали. Как получилось, что такой гигантский мужчина прошел, а его никто не заметил? Разве что он какой-нибудь оборотень.

Я ничего не говорю Елене Свонн.

— Сем. Телефонные звонки прекратились. Когда телефонные звонки прекратились, я поняла, что он подбирается все ближе.

— Елена. Ложитесь и отдыхайте. Успокойтесь. Постарайтесь отдохнуть.

— Сем. Позвоните в полицию. Скажите им.

— Что они могут сделать?

Зловещее молчание. Потом прорезается ее голос, слабый, угасающий.

— Тогда предупредите Дайану. Найдите ее. Предупредите.

Между половиной первого и тремя часами ночи Елена Свонн была убита в своей одноместной палате в Хэмпстедской Королевской больнице. Ее шею сломали каким-то тупым инструментом изогнутой формы. Видимо, борьба была отчаянной — одеяло было разорвано пополам, в палате остались облака перьев. Никто ничего не видел и не слышал. По крайней мере, никто ничего не сказал.

Я сама себе удивляюсь. Вы не знаете меня. Я знала Линдси. Мы были лучшими подругами в школе. Я думаю, что вам грозит опасность. Я не могу вам сказать, как он выглядит или кто он, но я думаю, что вы на очереди.

Большинство женщин живут с постоянным чувством страха. Но обычно их страх вызывают не те люди, не те места, не то развитие событий. Большинство женщин никогда не встретят в темноте сексуальное чудовище, как бы старательно они ни шагали по пустынным переулкам сквозь слой вчерашних газет. Большинство женщин хорошо знакомы с теми, кто на них нападет. Это их сосед, их дядя, их кузен, священник, которому они доверяли, их отец, их брат, их муж. Большинство женщин поддаются сексуальным буйствам, которые трудно назвать изнасилованием, но при этом справедливо чувствуют себя униженными. Изнасилование — это проникновение пениса во влагалище без согласия женщины в том случае, если мужчина знает о несогласии женщины или не интересуется тем, согласна она или нет (см. Закон о сексуальных преступлениях, 1956, часть I). Но вас когда-нибудь заставляли приподнять юбку перед шайкой хихикающих мальчишек? Вам когда-нибудь разрезали трусики перочинным ножом, чтобы “посмотреть получше”? Вам когда-нибудь засовывали в задницу бутылку кока-колы, пока мужчина, упираясь коленями вам в спину, орал про вашу вонючую дырку? Да какое же это изнасилование, Ваша честь. Мы просто немного развлекались.