Принцесса Анита и ее возлюбленный - Анатолий Афанасьев Страница 79

— Перестань… — Никита мучительно искал слова, чтобы не обидеть подругу. — Анита просто другая. Ты ее полюбишь, когда узнаешь.

— Другая — в чем?

— Елка, не мучай ни себя ни меня… Разве можно в этом разобраться. Только помни, мы не расстанемся. Я правду говорю, я никогда не вру. Наши жизни навсегда переплелись.

Внезапно она успокоилась.

— Лишь бы тебе голову не оторвали.

— А это вообще бред, — заметил Никита горделиво.

…Жека Коломеец и Валенок сидели на кухне за накрытым столом. Ждали Никиту. Картохи нажарили сковородку, колбаски порезали, бутылку открыли. Но картошка давно остыла. Разговор у них протекал вяло и все на и ту же тему: выясняли — придурок Мика или малохольный. Валенок сам чувствовал, что после свидания с Алисой стал немного невменяемый, но не хотел в этом признаваться. На Жеку сердца не держал, больше злился а Никиту. Тот вчера спросил по телефону, правда ли, что он женится? Валенка задел не сам вопрос, а каким тоном побрательник спросил. Ну, вроде как — ты уже в камере, родной, или пока на воле? Мика действительно не мог понять, чего они так за него взялись. Дело обычное, житейское — влюбился в женщину впервые в жизни, может, не совсем ко времени, так ведь от него не зависело. Когда встретил, тогда и встретил. А эти двое смотрят как будто он дурную болезнь подцепил. При этом один давно женатик, второй из-за невесты рубится. А он что же, выходит, пенек сраный, что ли? У него нет никаких прав на личное счастье?

Когда Никита появился на кухне, Валенок демонстративно отвернулся к окну и закурил. Никита не обратил внимания, бодро сообщил:

— Все, парни, клиент созрел. Завтра забираем принцессу и валим из столицы.

Позже, когда поели и выпили по маленькой, рассказал все более обстоятельно. Зона под Наро-Фоминском. Подробностей мало. Какой-то блатняга сколотил общак, вроде того, о каком Валенок мечтает. Поселок особого типа. Чем там народ занимается — неизвестно. Оружных людей полно. Две деревни куплены Желудем. Возможно, плантация наркоты, возможно, еще что-то в рыночном плане. Это не существенно. Оружных людей полно, но по-хитрому, имея хорошую тачку, управиться легко. У них задача локальная — забрать девушку. Больше ничего. Приехать, забрать и откланяться. Лучше без боя. Но на всякий случай он закупил автоматы, ящик гранат, югославскую базуку. Даст бог, ничего этого не понадобится. Сегодня сделал отвлекающий маневр, сам вышел на Желудя. Тот теперь ждет его звонка. Все меры розыска приняты по Москве, на Наре их, естественно, не ждут. Внезапность обеспечена. Тачка прикольная — «джип-чероки». На ней придется уходить, не возвращаясь в столицу. Причем не на юга, а на север, в направлении Рязани. В этом месте Коломеец задал первый вопрос:

— Почему в Рязань, Ника? Откуда взялась Рязань?

— В Касимове нас встретят. Оттуда разбежимся. Вы домой, я с принцессой через Питер к шведам.

— Надолго? — спросил Коломеец.

Никита взглянул на друга с некоторым удивлением.

— К шведам надолго? — уточнил Жека.

— Нет. Спрячу принцессу и сразу вернусь.

Все трое понимали: завтрашнее дельце промежуточное, элементарное. Главная разборка начнется потом. Но Никита еще раньше сказал, что на следующем этапе они ему вряд ли понадобятся. Наконец-то и Валенок вставил веское слово:

— Мика у вас, конечно, вроде пешки, а можно бы посоветоваться. При чем тут шведы, когда есть Урал.

Никита ответил с соболезнованием, как больному:

— Чего уж теперь, Мика… Вся цепочка связана. Я же не один. Большие силы задействованы. На правительственном уровне.

— Уважаю. Тогда конечно. Где уж нам, мы же валенки. — Мика нацедил себе одному водки, как бы подчеркнув, что живет теперь во всем наособинку, застенчиво опрокинул рюмку. — Но, может, все же растолкуешь мне, дураку, чем вам моя Алиска досадила? Чего вы так задергались?

Резкая смена разговора никого не удивила. Никита подумал, ответил:

— Не могу объяснить. Нервы, наверное. Ты не сердись.

— А я могу, — вскинулся Коломеец, будто из окопа. — Только боюсь, ты сам от моего объяснения задергаешься.

— Говори, — попросил Мика.

— Девица-то всеобщая, прикупленная. Вот в чем беда-то. Она ведь из тех, кто за денежки работает, Мишенька… Мне тебя просто жалко.

Валенок мгновенно побледнел — это был плохой знак. Глухо поинтересовался:

— Прикупленная?

— Конечно. Лопухам уши стрижет, смеясь и играя.

— И как ты это определяешь? По каким признакам?

— Да уж не по паспорту. А ты ее, собственно, за кого принял? За библиотекаршу?

Бледный Валенок начал перебирать пальцами на столе, словно настраивался поиграть на рояле.

— Эй, — окликнул Никита. — Ты чего, Мишель? Ты Жеку не слушай. Он контуженный дважды. Забыл, что ли?

Коломеец сказал:

— Напрасно ты ему подыгрываешь. Для него же хуже, когда прозреет, да поздно.

Его непримиримость озадачила Никиту. Но он понимал, в чем дело. К Валенку они оба относились с особой нежностью, он ведь не от мира сего. Кстати, обычно он сам признавал их большую осведомленность в житейских делах. Валенка легко взять на понт, провести на мякине, он и не заметит. Но то, что с ним сейчас творилось, было очень серьезно, Никита это чувствовал. Жека тоже не мог не чувствовать, но пер как танк. Надо было как-то снять напряжение. Они редко между собой ссорились, но иногда бывало. И всегда выходило скверно.

Никита разлил остатки из бутылки по трем чашкам:

— Жека, хватит, прошу тебя. Давай выпьем за Валенка. Чтобы ему не журилось. Чтобы эта дама оказалась одной с ним крови. Мика, не злись. Подыми рожу. Возьми чашку. Мы тебя любим, поверь. За тебя, брат.

— Прости, Миша, — буркнул Коломеец. — Я хотел бы ошибиться. За тебя, родной.

У Валенка слезы встали в глазах, но бледность отхлынула от щек.

— Она вот здесь у меня, — ткнул пальцем в грудь. — Понимаете вы это? Она несчастная. Только прикидывается бывалой. У нее душа обугленная, а сердечко плачет от страха, как у маленькой девочки. Без меня она пропадет.

Больше с ним никто не спорил.

6

Был вечер, но для Аниты время исчезло. За разведенные руки и ноги она была привязана к четырем стойкам кровати и в таком положении, распятая, лежала уже неизвестно сколько. Иногда задремывала. Иногда в комнату заходили существа мужского пола, по одному или парами, глумились над ней. Отпускали соленые шуточки. Похлопывали, поглаживали по обнаженным местам, но большего себе не позволяли. Она знала, что какая-то главная еще мука впереди, но не особенно горевала. Хотела, чтобы поскорее. Один раз заглянул Кузьма Витальевич с забинтованной, будто снежная вершина, головой. Провел разъяснительную беседу. Он на нее не сердился, но был озадачен. Сказал, что не встречался с таким запущенным случаем женской отмороженности. Посетовал, что, вероятно, придется ее в конце концов усыпить, но не сразу, конечно, а после еще одного-двух восстановительных курсов. Он доложил боссу о ее вредной дикой выходке, и тот расстроился не меньше его. По мнению Зубатого, хозяин подумывает о новой невесте, и вроде даже появилась на горизонте какая-то кандидатура, но окончательно Желудь еще не решил, что делать. У него самолюбие сильно задето. Как же, выбрал девицу из буржуйской семьи, из знатного рода, а она оказалась пустоцветом.