Москва-Сити - Фридрих Незнанский Страница 78

– Мне кажется, они знают, кто такой Георгий. Поэтому ему лучше, от греха, переночевать у тебя. Береженого и бог бережет". Величанская была совершенно с ним согласна, тем более что, по ее словам, давно мечтала о том, чтобы Топуридзе провел у нее ночь. Топуридзе, как человек женатый, уделял ей какие-то урывочные часы, из-за чего Величанская чувствовала себя уязвленной. А Топуридзе поехал к ней – не столько из амурных соображений, сколько, очевидно, потому что не хотел волновать жену своим потрепанным после драки видом. Далее все достаточно просто и объяснимо. Не желая предавать свой адюльтер огласке, Топуридзе утром не вызывает машину из гаража, а решает доехать до мэрии на машине Величанской. Ну а по дороге его как раз и встречают киллеры. И если предположить, что все это было рассчитано заранее, то придется признать, что у человека, который все это придумал, довольно изощренные мозги… Но вообще-то выводы, наверно, лучше вам делать, Александр Борисович, да? Или все же мне?

– Вовсе не обязательно, Женя. Давайте-ка сделаем так: я начну, а вы мне поможете, если надо будет. Значит, что мы видим на этой интересной картинке, как говорил один писатель? Мы видим, что некто усиленно приглашает Топуридзе в ресторан, а когда тот соглашается, предпринимает следующий шаг: подстраивает довольно странную драку, в которой вроде бы участвуют какие-то зверовидные чеченцы, но в которой всерьез никто не страдает. Далее один из присутствующих прикладывает усилия для того, чтобы Топуридзе отправился ночевать не домой, а по некоему адресу, который фактически известен организаторам покушения. Утром Топуридзе едет на совещание, пропустить которое никак не может, и едет совершенно определенным маршрутом… Мы все, и я вместе с вами, предполагали, что некоторая необычность этого покушения была связана с тем, что машина имеет правый руль, и тем, что у нее сильно затемненные стекла. Я много думал об этом. Знаете, мне кажется, что, каким бы сильным ни было затемнение, все равно при дневном свете перепутать водителя и пассажира довольно трудно. Что-то да видно через поляризованное стекло. Мне думается, тут естественнее было бы предположить, что водитель был в курсе дела, то есть был сообщником нападавших, вот только вряд ли он предполагал, что уберут и его тоже. Мне кажется, эту версию подтверждает и тот факт, что водителя не просто убрали, а убрали контрольным выстрелом – ведь если эта версия верна, от него ниточка могла вести прямо к организаторам преступления.

– Ось це клюква! – как бы про себя протянул Сидорчук. – А як же ж Топуридзе? Его почему не прикончили?

– А может, его и не собирался никто приканчивать, – неожиданно для всех подала голос Лена Елагина. – Его не допустили до того заседания у мэра – и этого оказалось достаточно. За Топуридзе на повестке совещания числился один вопрос: как удалось выяснить, альтернативный проект сооружения Лефортовского туннеля…

– Ребята, ребята, мы ведем себя просто неприлично, – решительно вмешался Якимцев – как-никак он был фактическим руководителем группы. – Давайте-ка дадим Александру Борисовичу закончить, а потом каждый выскажет свои соображения, если к тому моменту они у него еще будут. Лады?

«Ребята» дружно закивали: лады, мол, виноваты.

– Да я, собственно, практически все уже сказал, – живо откликнулся Турецкий. – Давайте сообща решим, что мы можем выжать из последней информации для себя, для следствия, определим первостепенные задачи. Только вот еще несколько итоговых соображений. Я думаю, что организатор покушения или его доверенный человек присутствовал непосредственно за столом в ресторане «Околица», и, видимо, в чем-то ему приходилось на ходу импровизировать. То есть это кто-то из близких Топуридзе людей, может быть, даже человек, считающийся его другом. За столом кроме него, как мы помним, было четверо. Певица, Рождественский, Дворяницкий и Исмаилов.

– А ще там був этот шибздик, Плотников, – снова не удержался, вставил Сидорчук. И сам же, чуть подумав, отказался от своих слов: – Хотя нет, Плотников, конечно, сам в этом деле пешка. Видели ж мы его – все же ж он на такой хитроумный план не способен, га?

– Вот именно, вот именно, – кивнул Турецкий. – Значит, Плотников отпадает, и не только он – тут у нас уже есть кое-какие соображения. Евгений Павлович, давайте-ка дальше вы. Я думаю, раз это целиком ваша заслуга, то вам и раскрывать карты.

Якимцев не имел ничего против. И вообще, ему очень нравилась эта их сегодняшняя оперативка: никто не рассказывает про проеденную начальством плешь, про постоянные звонки сверху, все четко, энергично, по делу, и каждый не просто стремится – рвется внести свой вклад в общую копилку. Так вот всегда и должно быть, между прочим. Когда он станет таким волком, как Турецкий, он только так и будет проводить рабочие совещания. А славой можно поделиться и потом, – когда они раскроют преступление, то направят дело в суд, и все вместе этот факт обмоют…

– Стало быть, так, – принял он эстафету у Александра Борисовича. – Их было четверо, и всех с одинаковым успехом можно было бы заподозрить. Но… Я самолично разговаривал с Величанской, наблюдал за ее вазомоторными реакциями. Она искренне переживает случившееся, больше того, она питает сильное личное чувство к пострадавшему. У меня, что называется, не поднимется рука ее заподозрить… Далее, Рождественский. Можно было бы заподозрить его – Рождественский давно уже выступает как некий лоббист, проталкивающий идеи, нередко идущие вразрез даже с задумками мэра. И не будем забывать, Топуридзе – один из ближайших соратников мэра, его, если можно так выразиться, верный оруженосец. В настоящий момент Рождественский фактически воюет и за автодром в Нагатино, и за туннель глубокого залегания. Словом, очень высока вероятность того, что Рождественский в одной связке с теми, кто организовал покушение. Непосредственно заинтересованными лицами в устранении Топуридзе являются и Исмаилов, и Дворяницкий – его «Стройинвест» просто зубами выгрызает подряд на строительство туннеля. Еще бы, в перспективе два с лишним миллиарда долларов! И, как я подозреваю, Дворяницкий также надеется получить в недалеком будущем и подряд на отсыпку недостающих ста гектаров земли в Нагатинской пойме, той самой пойме, в которой, как мы уже знаем, оказался так заинтересован игорный бизнес столицы. Словом, речь здесь идет не просто о больших деньгах, а о фантастически больших. За такие деньги, как говорится, не грех и шлепнуть одного-двух чиновников, даже самых высокопоставленных… Но остановился я все же не на них, не на Рождественском или Дворяницком, а на Исмаилове.

– Почему? – искренне удивилась Лена. – Ведь по всем нашим данным, это с некоторых пор практически открытый перед налоговиками предприниматель, занимающийся гостиничным бизнесом и как бы не имеющий отношения к тем стройкам, о которых идет речь, – ни к пойме, ни к туннелю…

– Ну не все так ладно у него с налоговыми органами, – заметил Турецкий. – Но большие деньги при случае и он не прочь урвать, как говорят некоторые его банковские операции, – например, его недавняя спекуляция с акциями Универсал-банка, плюс к этому у него не только в гостиничном бизнесе интерес, но и в игорном… Странно, что у вас, Леночка, в ваших архивных изысканиях до него не дошли руки… Вернее, неправильно это, согласны?