Виза на смерть - Мария Шкатулова Страница 70

Оксана сидела в камере женского следственного изолятора, размышляя о превратностях судьбы. Еще недавно она кувыркалась с Игорьком на шелковых простынях в его спальне с гарнитуром из карельской березы и картинами, стоившими целое состояние каждая; еще недавно ела приготовленного Толстухой карпа, фаршированного шампиньонами, запивая белым вином из Игорьковой коллекции, и думала об ожидавших ее блестящих перспективах. А теперь она с одиннадцатью уголовницами сидит в камере, рассчитанной на четверых, и с завистью думает о своей балашихинской подруге Люське, чья беспросветная жизнь с двумя детьми без мужа и мартышкиной работой в сберкассе за мизерную зарплату всегда казалась ей сущим адом.

Как это она так вляпалась, недоумевала Оксана, так все хорошо продумала, все устроила, все рассчитала, так ловко вылезла из истории с Семеном и попалась… на чем? Как могло случиться, что этот мент поганый выследил ее? И почему она не спросила у следователя? По крайней мере, она бы не мучилась сейчас неизвестностью, гадая, на чем именно она прокололась. И что бы было, если бы она не торопилась и продолжала тихо-мирно сидеть в Москве, держа девчонку на безопасном расстоянии, пока все не утрясется? Доказать-то они все равно бы ничего не смогли! И что с ней теперь будет? Суд? А потом?

Мучаясь этими неразрешимыми вопросами, Оксана со страхом и отвращением рассматривала своих сокамерниц. «Ну и рожи! — думала она, украдкой наблюдая то за одной, то за другой. — Слава Богу, хоть не лезут!»

Они действительно почти не обращали на нее внимания, если не считать самой молодой, лет двадцати пяти женщины по имени Верка, которой очень хотелось узнать, за что «миска» попала в СИЗО. «Ты че, замочила, что ль, кого?» — «Меня сегодня же отпустят», — высокомерно заявила Оксана, с трудом скрывая страх и инстинктивно отстраняясь от одутловатого лица и жуткого взгляда, буравящего ее насквозь. «Как же, отпустят, жди больше…» — Верка рассмеялась хриплым зловещим хохотом, и Оксана почувствовала, как у нее от ужаса зашевелились волосы.

До недавнего времени мать Оксаны, Галина Семеновна Кульбида, работала в балашихинской парикмахерской. Когда-то это была смазливая девушка с пухлыми щеками и светло-карими глазами. Несмотря на молодость, она считалась хорошим мастером и даже имела собственную клиентуру. «Галочка, я к вам! Можно?» — кокетливо интересовался какой-нибудь инженер с литейно-механического завода или заведующий сберкассой. «Вот же свободное кресло!» — улыбалась довольная Галочка, но клиент был тверд: «Нет-нет-нет! Только к вам!» — и безропотно устраивался в предбаннике ждать, пока она освободится. В результате Галочка, превратившаяся со временем в Галину Семеновну — толстую женщину с волосами, безнадежно испорченными перманентом и ногами с вздувшимися венами, накопила немного денег и, когда зашатались экономические устои социализма и все бросились приватизировать все, что было можно, стала мечтать подзанять еще деньжат и выкупить парикмахерскую. Пока она мечтала, это сделали другие, более шустрые, и Галина Семеновна осталась с носом. Парикмахерскую тут же обозвали салоном, и растолстевшей Галине Семеновне с варикозными венами на ногах места в нем не нашлось. Теперь она подбривала затылок и подравнивала височки своему очередному сожителю и мечтала о будущем для дочери.

В четырнадцать лет Оксана из гадкого утенка неожиданно превратилась в длинноногую красавицу. «И в кого она такая?..» — недоумевала Галина Семеновна, тщетно пытаясь вспомнить, как выглядел Оксанин отец, и, засыпая, мечтала о том, как дочь вырастет и выйдет замуж за богатого. При этом Галина Семеновна, один раз уже упустившая свою жар-птицу в виде парикмахерского салона, повторять прежних ошибок не желала и потому решила взяться за дело всерьез. «Какой толк от Ксанкиной красоты, если девчонка всю жизнь просидит в этой забытой богом Балашихе?» Тут надо было выходить если и не на международную арену — об этом Галина Семеновна в ту пору еще не мечтала, вернее, побаивалась мечтать, — то хотя бы на всероссийскую. Галина Семеновна стала искать возможность пристроить дочку в модельный бизнес, однако неожиданно оказалось, что Оксана в свои четырнадцать лет, как ни странно, становиться моделью вовсе не собирается. У нее была своя тусовка, где она весело проводила время, и однажды, когда мать велела ей одеться и поехать к фотографу, пообещавшему недорого сделать портфолио, необходимое для начала модельной карьеры, Оксана, нахалка неблагодарная, заявила, что в гробу видела всех фотографов на свете и не поедет ни за что. Не помогли ни угрозы, ни уговоры, ни посулы — ничего. «Не поеду и все», — сказала Оксана и повернулась к матери задом. Осмотрев в очередной раз дочерины стройные ляжки, — «У меня таких ног отродясь не было! Это ж надо!» — Галина Семеновна в очередной раз поняла, что такие ноги — целое состояние, если, конечно, суметь им грамотно воспользоваться. Она думала о частях тела своей дочери, как какой-нибудь североамериканский старатель думал в свое время о золотых приисках где-нибудь на Клондайке или испанский конкистадор — о россыпях драгоценных камней в далеком Эльдорадо.

И Галина Семеновна изменила тактику. Каждый божий день она рассказывала Оксане о своей тяжелой жизни — демонстрировала варикозные вены, рассказывала, какими коварными бывают мужчины и как они бросают бедных женщин без средств к существованию, как тяжело растить детей и жить втроем в однокомнатной квартире и, наоборот, как хорошо иметь собственную квартирку с ковром, диванчиком, занавесочками, как хорошо, когда в холодильнике валяется чего пожрать — колбаска там, то, се, а главное, в этой квартирке ты сам себе хозяин, и никто другой тебе не указ. «Ты сама-то подумай: хорошо тебе за ширмой лежать, когда я тут с Алексей Егорычем разлюли-малина? Ну? Куда это годится? А ну как сама хахаля заведешь? И нечего на меня зубы скалить. Куда ты денешься-то? Сейчас не хочешь — потом прижмет. Это, милая моя, никто тебя не спросит. Это в тебе женское естество заговорит. Ну? И куда вы денетесь? Я в свои хоромы вас не пущу. Мне еще самой пожить охота. Так что ты подумай, что тебе делать — с Люськой да с Генкой шататься или выбиваться в люди. Ты пойми, тебе все ж таки мать плохого не посоветует».

Так изо дня в день Галина Семеновна делилась с дочерью убогой мудростью пожившей женщины. И Оксана сдалась. Сначала неохотно, а потом, постепенно входя во вкус, начала интересоваться своей фигурой, размерами, пропорциями, начала посещать конкурсы, кастинги, съемки… В пятнадцать лет она победила на конкурсе «Мисс Балашиха» и только по чистой случайности не попала в постель к местному авторитету и спонсору конкурса. В семнадцать ее провозгласили «мисс Московская область», и ей выпала честь переспать с ведущим, знаменитым шоуменом Жорой Барсовым. В том же году ей предложили стать лицом шампуня от перхоти и пообещали за это такую сумму, что Галина Семеновна поняла наконец, что старалась не зря и что ее дочь ждут великие дела. В восемнадцать Оксана одержала победу на конкурсе «Мисс бюст» и наконец в двадцать один заняла почетное второе место на конкурсе «Мисс Евразия». Ее часто приглашали на телевидение, где она охотно принимала участие в ток-шоу на темы: «Как найти богатого жениха», «Как раскусить мужчину», «Жениться на фотомодели» и т. д. Ее лицо мелькало на обложках гламурных журналов, ее романы со знаменитостями освещались в светской хронике, ее стали узнавать на многочисленных московских тусовках и приглашать в круизы — то по Средиземноморью, то в кругосветные…