Ответ знает только ветер - Йоханнес Марио Зиммель Страница 70

— Существует всего три категории людей, общение с которыми доставляет удовольствие, — заявил Клод Трабо. — Люди сильные духом, люди искренние и люди, много познавшие в жизни. — Мы с ним сидели на скамье на корме яхты «Шалимар» и потягивали джин-тоник. За нашими спинами бился на ветру французский флаг, а под ним висела на тросах шлюпка, там же были две якорные лебедки.

Впереди, на носу яхты, стояли Анжела и Паскаль. Чему-то смеясь, они обеими руками защищали от сильного ветра волосы и тюрбаны из полотенец. Тело Паскаль, чья удивительно изящная фигурка все еще выдавала в ней бывшую манекенщицу, было прикрыто лишь крошечным зеленым бикини, а на Анжеле был купальный костюм из тончайшего тюля телесного цвета, на котором рискованные места были прикрыты густым белым кружевом с белыми же аппликациями в виде цветов. Казалось, на ней ничего кроме этих цветов и не было.

— Поэтому-то, — продолжал Клод Трабо, — мы и любим общаться с Анжелой. Поэтому и ищем дружбы с ней. Она — человек сильный духом, многому научилась за жизнь и всегда искренна. Вполне понимаю вас, мсье Лукас: Анжелу можно полюбить.

Обе дамы направились к нам по узкому проходу между кабинами и бортом яхты. На мне были только плавки с черно-белым узором, купленные для меня Анжелой, на Трабо — голубые. Все они загорели на южном солнце, только я один выделялся своей бледной кожей и немного стеснялся этого. Перед тем, как взойти на борт, мы все разулись. Анжела объяснила мне, что это — священный обычай. На корме перед скамьей стоял стол, намертво привинченный к палубе, и три шезлонга.

— Нам жарко, — заявила Паскаль. — И мы тоже хотим чего-нибудь выпить.

— Пьер! — заорал Трабо во все горло. Кричать приходилось потому, что ветер относил его слова в сторону, шум винта заглушал голос, да еще и флаг трепетал и бился на ветру.

Босоногий боцман, смазливый парень, стоявший рядом с капитаном, который был немного старше его самого, в капитанской рубке, обернулся, понял и поднялся на три ступеньки к нам на корму.

— Чего вам хотелось бы? — спросил Трабо у дам.

— А вы что пьете? Джин-тоник? Значит, и нам джин-тоник, — сказала Паскаль. — Анжела, ты согласна?

— Да.

— Еще два джин-тоника, Пьер.

— Сию минуту, мсье.

Пьер, как и капитан — того звали Макс — был весь в белом. Пьер исчез, а дамы опустились в шезлонги. Мы густо намазались кремом для загара, меня Анжела собственноручно намазала особо толстым слоем, чтобы я не сгорел. И чтобы мы не посадили жирные пятна на обивку скамьи или ткань шезлонгов, они были прикрыты большими купальными простынями. Анжела купила мне еще и белое кепи.

Нафтали, кэрн-терьер и «сын Израиля» подошел к нам вразвалочку и стал тереться о ноги Паскаль. А потом мирно улегся на ее ступни.

— О чем вы беседовали? — спросила Паскаль.

— Об Анжеле, — ответил ее супруг.

— А именно?

— Я объяснял, почему мы ее любим, — сказал он и поцеловал Анжеле руку.

— Ах, оставьте, — сказала она.

Она заметила, что я неотрывно гляжу на нее, взглянула мне в глаза и улыбнулась, и в ее глазах заплясали золотые искорки. Тюрбан у нее на голове был белый.

Пьер принес два бокала с джин-тоником и поставил их на стол. Мы все выпили, а Макс, резко сменив курс и описав большую дугу, прибавил скорость, так что ветер рвал у меня с головы кепи, клочья пены летели через борт. Кругом — море и солнце, и в душе у меня чувство глубокого покоя и счастья, такого чувства я еще никогда в жизни не испытывал.

— Там впереди уже видна Ницца, — сказал Клод Трабо.

Из конторы Лакросса я поехал к себе в отель и составил шифрованную телеграмму Бранденбургу. В ней я сообщал обо всем, что здесь произошло. Телеграмма получилась очень длинная. Я просил указаний, как мне быть, если скандал замнут и Килвуда выгородят. Потом я поехал в Порт-Канто. Остальные уже ждали меня, стоя на палубе. Но сходни еще не были убраны. Я уже занес ногу на доски, когда услышал предостерегающий выкрик Анжелы:

— Сними туфли!

Я снял босоножки и появился на палубе, где Нафтали приветствовал меня радостным лаем, а Трабо показал мне свою яхту, пока мы отчаливали и выходили из гавани. На яхте было два двигателя производства «Дженерал Моторс» мощностью в 283 л.с. каждый, и один дизель для питания бортовой сети. Длина яхты составляла восемнадцать метров, ширина — пять; при сорока пяти тоннах водоизмещения она развивала скорость до восемнадцати узлов в час. С кормы узкая лестница вела к верхним кабинам: справа находилась каюта капитана с огромным окном впереди, слева — радар. Отсюда вниз спускалась еще одна лестница, ведшая в салон. Стены его были обшиты панелями темного дерева, а мебель того же тона была обита голубым шелком и сверкала до блеска начищенной медью. Двумя ступеньками ниже были расположены две каюты для гостей. В них койки располагались в два этажа, но каждая имела душевую. Я переоделся в одной из гостевых кают. Анжела заняла вторую. Напротив кают была расположена кухня с электрической плитой. Ближе к носу яхты находились каюты капитана и боцмана. На другом конце яхты, под кормой со столом и лавками, располагалась большая каюта с двуспальной кроватью, книжными полками, встроенными шкафами и внутренним телефоном. Здесь спали супруги Трабо, если отправлялись в дальнюю поездку. На яхте пахло парусиной и дегтем. Трабо явно очень гордился своей яхтой. Я бы тоже не удержался…

Яхта описала крутую петлю, похожую на круг, и направилась к пляжу в Ницце. Прямо у моих ног я заметил какой-то четырехугольный ящик. Трабо объяснил мне, что это «спасательный остров». Если бросить ящик в воду, он превращается в надувную лодку на двенадцать человек. В лодке имеются запас пищи и питьевой воды, а также ракетницы, передатчик сигналов бедствия и люминесцентная краска. Свечение воды облегчает авиации поиск лодки в море. Слева у входа в капитанскую каюту висел белый спасательный круг. На нем голубыми буквами было написано: «Шалимар». Полы на яхте тоже были белые. С кормы лестница вела на крышу капитанской каюты. Там можно было загорать нагишом.