Оправдание - Константин Бушуев Страница 7

− Оочень гипотетически, оочень теоретически, − открыто усмехаясь, протянул Харченко, − мог бы. Но вот кто? Местный житель, заблудившийся в лесу? Шел себе да шел, грибы собирал в лукошко, в середине мая, вдруг видит − студенты на берегу оттягиваются. Взял топор с ящика для дров, зашел в домик и ни с того ни с сего раскроил голову Коле Абрамову. Разве правдоподобно?

− Вполне. Решил наудачу пошариться в домике, ведь студенты все свои вещи туда сложили, наверняка и денег хоть немного с собой было, и фотоаппарат кто-то мог взять, и сотовый телефон… Сами говорите, Григорьев свой телефон заряжал. Вошел этот местный житель в домик, а там Коля. В такой ситуации можно, конечно, сказать, что вот, типа, по ошибке зашел, извиняйте. А можно разок махнуть топором и убежать, тоже вариант.

− Нет, Валерий Павлович, возможность случайно оказавшегося рядом мелкого воришки я исключаю. Если бы у него целью была кража, для чего бы он с топором в домик поперся?

Я немного подумал. Товарищ Харченко, которого я мысленно стал называть Достоевским (не только из-за имени-отчества, но и из-за присутствия в уголовном деле соответствующего оружия!), говорил в общем-то правильные вещи. Обманывать меня по поводу свидетельских показаний ему не резон, все равно ж у меня доступ ко всем материалам дела есть. И по поводу возможности проникновения посторонних на базу- тоже вполне логично. Но вслух я сказал другое:

− Федор Михайлович, «маловероятно» не значит «абсолютно исключено». Версию с участием посторонних лиц вы не должны отбрасывать…

И вот тут-то меня ждал болезненный удар.

− А вот ознакомьтесь с протоколом осмотра места происшествия, − торжествующе произнес Достоевский и протянул мне через стол несколько скрепленных степлером листов бумаги. − В состав оперативно-следственной группы входил кинолог со своим питомцем. Они осмотрели, точнее, обнюхали землю вокруг домика. Окна там такие маленькие, что взрослому человеку ну никак не пролезть, стало быть, убийца мог уйти только через единственную дверь. Так вот, все следы от входной двери ведут на берег. Вглубь леса собака двинулась было, но возле ближайших кустов остановилась.

− Значит…

− Ничего не значит! Ничего, кроме того что девочка по имени Юля и по фамилии Назарова, когда бегала в домик за курткой, добежала заодно и до этих кустиков, по малой нужде, − еле сдерживая смех, сообщил следователь. − Об этом она мне сама вчера рассказала, когда я выяснял все их передвижения с половины десятого до начала одиннадцатого.

Неприятное известие… С собакой не поспоришь, ей мои аргументы нужны как пятая лапа. Если она решила, что в тот вечер посторонние люди от гостевого домика в лес не уходили, значит, так оно и будет. Мой небогатый опыт общения со служебными собаками подсказывает, что даже очень хорошая ищейка может иногда ошибаться. Неблагоприятные метеоусловия могут повлиять, или беглец начнет заячьи петли крутить… Да мало ли возможностей! Только вот каким образом я смогу сейчас, на третий день после убийства, доказать, что какая-нибудь овчарка не сумела взять след?

* * *

Дочь и помощница адвоката Лебедева держала путь в Центр судебно-криминалистической экспертизы. То было первое поручение, которое дал ей отец в связи с делом об убийстве Николая Абрамова. Свои задания он всегда проговаривал очень четко, долго прикидывал, какие непредвиденные ситуации могут возникнуть, если Зина пойдет туда-то и поговорит с тем-то. Постоянно советовал не самодельничать, не пытаться прыгнуть выше головы. «За проявленную инициативу, если она приведет к негативным последствиям, я тебя не накажу, потому что я − твой отец. Но тебя накажет само дело, которое мы с тобой делаем. Я знаю, ты тоже опытный юрист, сколько лет вместе работаем. Но у меня опыта еще больше, так что доверься мне, просто выполняй в точности мои поручения, и ничего сверх», − говорил он, и бывшая наркоманка Зина Лебедева испытывала двойственные чувства. С одной стороны, она понимала отца, в свое время прошедшего вместе с ней тяжелейшие испытания. Нет, не вместе с ней, а по ее вине. А с другой стороны − ну ведь восемнадцать лет уже прошло, и между ней и той малолетней дурой почти ничего общего не осталось… Не слишком ли отец оберегает ее? Имеет ли смысл так рьяно ограничивать ее инициативу? Она ничуть не глупее своего отца, она обязательно предоставит ему возможность в этом убедиться. Тогда он поймет, что все его старания были не зря…

В Центре судебно-криминалистической экспертизы у нее имелись хорошие знакомые. Впрочем, как и во всех структурах, так или иначе связанных с расследованием преступлений. Ничего удивительного: из группы, в которой она училась, три человека стали теперь были следователями, один − прокурором маленького провинциального городка, человек пять трудились в уголовном розыске и столько же − в уголовно-исполнительной системе. У каждого из них, соответственно, тоже хватало друзей и знакомых, так что при желании можно было найти опору в любом государственном юридическом учреждении.

Через несколько минут Зина уже разговаривала с сорокадвухлетней женщиной, экспертом-криминалистом Натальей Горчаковой. Той самой, которая в ночь с субботы на воскресенье проводила осмотр трупа Николая Абрамова.

− Самый обычный случай, Зина, — со вздохом констатировала она. − Ничего интересного с точки зрения судебной медицины.

− Наталья Сергеевна, можно поподробнее, − попросила Лебедева. — Я бы сама посмотрела, но вы же знаете мою слабость…

У Зинаиды Лебедевой была только одна слабость, которой, в принципе, не должно быть у юриста, специализирующегося по уголовным делам. Она панически боялась хоть как-то контактировать с мертвыми телами. Было ли это последствием разрушительного влияния наркотиков на подростковую психику, или просто врожденной особенностью, но справиться со своим страхом Зина не могла. Впрочем, отец никогда и не давал ей заданий, предполагавших визуальный осмотр трупа.

− Знаю, − кивнула Горчакова, − только не тех ты боишься. Мертвые — они может и неприятные на вид, зато безобидные. Не тех бояться надо, кто на столах в морге лежит, а тех, кто по земле ходит… Ну да ладно, я тебе и на словах все обскажу.

По заключению эксперта Горчаковой, на теле убитого Николая Абрамова имелись два повреждения. Совершенно несопоставимые по тяжести, они, тем не менее, появились в одно и то же время. Первое: небольшая гематома в области паха. Появилась в результате нанесения удара тупым предметом, предположительно носком обуви или просто кулаком. Второе: тяжелейшая черепно-мозговая травма головы, повлекшая смерть. Удар топором был нанесен так, как будто убийца стоял на табуретке, возвышаясь над своей жертвой.

− То есть как? — удивилась Зина. — Абрамов разве такой низкорослый был?

− Среднего роста, сто семьдесят три сантиметра. Но дело не в росте. Никакой табуретки не было, и убийца мог быть даже ниже самого Абрамова. Вспомни про гематому в паху! Убийца столкнулся лицом к лицу с Абрамовым, пнул или ударил его в область паха, тот от боли согнулся, прижав руки к причинному месту. В этот момент его ударили топором по темени. Мгновенная смерть…