Славянская мечта - Артем Шампанский Страница 7

Лохвица – городок, где девушки того времени, едва закончив школу, мнили себя в роли романтичной Ассоль, ждущей сказочного капитана Грея. Даже последующее замужество, дети, сложный быт не убивали мечту, а, наоборот, только усиливали веру в появление прекрасного принца, способного отвезти уставшую от ожидания красавицу с собой в волшебную страну. И в один прекрасный майский день, как ошибочно показалось представительницам слабого пола, таких принцев появилось около полусотни. На время летних каникул в местной школе расселилась нефтегазоразведовательная экспедиция, проводившая изыскательные работы рядом с Лохвицей. Новость моментально разлетелась по всей округе и спровоцировала небывалый ажиотаж среди женской половины городка. Газоразведчики оказались ребятами веселыми и влюбчивыми, а самое главное – щедрыми (качество, которое особенно ценят женщины). Их появление спровоцировало приступ массовой истерии среди женщин детородного возраста, переросшую впоследствии в сексуальную пандемию. Любой ценой и под любым предлогом местные красавицы пытались оказаться возле школы в вечернее время, мечтая встретить своего единственного и долгожданного. Здесь происходили действия, имеющие все признаки настоящего фестиваля – шутки, смех, веселье, песни под гитару, что позже выливалось в семейные скандалы, стычки на танцевальных вечерах между местными и чужими, осуждение общественности городка. Такой стала каждодневная программа «карнавала газовщиков». По Лохвице прокатилась волна разводов, уцелели только многодетные семьи и супружеские пары, пережившие двадцатипятилетний юбилей в браке.

Искала свою судьбу вместе со всеми и юная Мария Галушко, будущая мать Гриши. Черноволосый балагур Коля, с чертами лица не то калмыка, не то удмурта, показался Марии совершенством, посланным свыше. Мгновенная страсть обещала сплести их сердца на всю оставшуюся жизнь и перерасти в настоящую любовь – так, во всяком случае, считала Мария. Позже Галушко назовет это лето самым счастливым периодом в своей жизни. Но к концу лета газоразведчики неожиданно исчезли, тем самым ввергнув в отчаяние местных красавиц и вернув городку тихую, скучную жизнь.

Весной следующего года, группа молодых матерей толпились в приемной председателя поселкового совета для получения свидетельств о рождении для своих «фестивальных» деток. Первой зашла Мария Галушко, держа на руках мальчика, нареченного Гришей. Председатель сельсовета – в прошлом учитель химии, женщина пожилая и строгая, к тому же с юных лет воспитавшая в себе викторианский взгляд на нравственность. На Марию и ее подруг по несчастью смотрела с пренебрежением и с осуждением.

– Поковырялись газовщики в недрах, – глядя в окно, задумчиво, но довольно громко процедила сквозь зубы двоякую фразу председатель. – Шо ж мне, Маша, писать в графе отец? А?

– Коля його батько, він на самосвалі в експедиції працював [2], – тихим, извиняющимся голоском произнесла молодая мать.

– Угу, вот я так и напишу: «Коля, который ездил на самосвале», – и через короткую паузу загадочно произнесла, – хотя…

Подвинув к себе документ, красивым каллиграфическим почерком в графе «отец» написала «Николай Николаевич Самосвалов». Так, совершив должностное преступление либо по незнанию, либо в наказание, одарила новорожденного Гришу оригинальной фамилией. Остальных ждала такая же участь, и фамилии Буровая, Монтажная, Крановщиков стали для их носителей вечным напоминанием о грехах родителей.

В детстве маленький Гриша не отличался особым рвением к наукам. Единственный любимец бабушки, тети и мамы, обласканный с пеленок, оставаясь центром внимания и заботы, постепенно превращался в обыкновенного эгоиста, внешностью смахивающего на старинную китайскую игрушку – сидящий человечек с головой-маятником. Его огромная, круглая голова с восточным разрезом глаз раскачивалась в разные стороны, капризничая по любому поводу. В остальном, самый обыкновенный мальчик, мечтающий стать космонавтом или милиционером. После окончания школы мечта о покорении галактики была предана забвению, уступив более реалистичным расчетам. Гриша поступил и каким-то чудесным закончил училище МВД, после чего даже успел пару лет поработать в исправительно-трудовой колонии.

Почти перед самым распадом Советского Союза лейтенант Григорий Самосвалов попадает на службу в живописное село Шаровка, находящееся в пяти км от столицы Подольского края. Молодой офицер расстроен и подавлен – сельский участковый инспектор для него вовсе не то, о чем мечтал его воспаленный ум в юношеские годы. Перспектива постоянно утихомиривать деревенских пьяных дебоширов, сидеть в ночных засадах, ожидая опустошителей колхозных полей и садов, бороться с самогоноварением и с другими мелкими правонарушениями приводила Гришу в состояние глубочайшей депрессии. Ввергнутый в бездну отчаяния Самосвалов несколько дней после назначения бесцельно бродил по селу и с нескрываемым отвращением знакомился с укладом деревенской жизни. Увидев его перекошенное лицо, перепуганные селяне тихонько делились друг с другом:

– Бачив нового дільничного? Ото звірюка напевно!!! [3]

– І за що нам такого? [4]

Известие о том, что новый участковый «зверюга форменный», моментально разлетелось по всем домам. К тому же эта новость успела обрасти придуманными подробностями из прошлой жизни новоназначенного. Участковый с грозным взором вселял просто животный страх в простых жителей села. Они предпочитали не показываться в одиночку на глаза свирепому участковому. Завидев Самосвалова издалека, смиренные граждане разбегались в разные стороны и прятались на всякий случай. Остап Сидоренко, по кличке Сидор, до этого лихой и неуправляемый дядька, отсидевший срок за пьяную драку, встречая на своем пути Григория, закладывал руки за спину и поворачивался лицом к забору. В общем, и без того не проблемное село в одночасье превратилось в образцово-показательную комунну, жители которой разве только не научились ходить строем.

Опасения шаровчан оказались небеспочвенны. Неожиданно для всех Гриша завел дружбу с местным священником, тоже сравнительно недавно появившимся в Шаровке. Знакомство произошло на свадьбе дочери главного бухгалтера колхоза, экстренно проводимой в религиозный пост в связи с «интересным» положением невесты. Отец Тарас, а именно так называли священнослужителя, закончив со свадебно-церковным обрядом, занял место за праздничным столом как раз возле Самосвалова. Взору гостей предстали щедрые угощения, расставленные радушными хозяевами, не имеющими ничего общего с аскетичными блюдами, более уместными во время поста. А в довершение всего столы украшали полуторалитровые бутыли с домашней водкой, изготавливать которую в те времена не разрешалось. Возникшая заминка среди гостей и последующая неловкая пауза грозила опасностью перерасти в конфуз. Собравшиеся смиренно ждали начала банкета, жадно созерцая яства и выделяя слюну, как собаки Павлова, при этом нервно поглядывая на ту часть стола, где сидели Самосвалов и отец Тарас. Сам-то Григорий очень сильно хотел кушать и был готов начать трапезу с веселящим душу зельем. В этот момент ему не было никакого дела до самогоноварения, но нарушать церковные каноны в новом для себя месте… Вдруг, махнув рукой как с отчаяния, неожиданно поднялся отец Тарас. Перекрестив три раза себя и один раз посудину с домашней водкой, он резким движением схватил бутыль и начал разливать приглашенным, начиная с Григория.