Перемените обстановку - Джеймс Хедли Чейз Страница 7

Он кивнул, потом вдруг проревел громовым голосом:

– Сидеть смирно, стервецы, не то я к вам подойду!

Я вышел и уже в дверях услышал, как он говорит другому копу, подпиравшему грязную стену.

– Еще один тронутый.

Часы показывали двадцать минут второго. Я отправился на поиски ресторана, но на главной улице видимо их не было. В конце концов я удовлетворился гамбургером в баре, набитом потными, пахнущими грязью людьми, которые с подозрением смотрели на меня и сразу отводили взгляд.

Выйдя из бара, решил пройтись. Люсвил не мог предложить ничего, кроме пыли и нищеты. Я обошел район, отмеченный на карте Дженни, как пятый сектор. Я оказался в мире, о существовании которого и не догадывался. После ПарадайзСити мне казалось, что я спустился в ад. На каждой улице во мне немедленно распознавали чужака. Люди сторонились меня, а некоторые оглядывались на меня и перешептывались. Ребята свистели вслед, другие издавали громкие непристойные звуки. Я ходил до четырех часов, после чего повернул к офису Дженни. Теперь она казалась мне необычной женщиной. Провести два года в таком аду и сохранить способность к теплой, сердечной улыбке – немалое достижение.

Когда я вошел, она сидела за столом и быстро писала на желтом бланке. При моем появлении она подняла голову и встретила меня той теплой, сердечной улыбкой, о которой я думал.

– Так-то лучше, Ларри, – сказала она, оглядев меня, – гораздо лучше. Садитесь и я объясню вам свою систему регистрации, как я ее называю в шутку. Вы умеете обращаться с пишущей машинкой?

– Умею. – Я сел. Подумал, не сказать ли ей о портсигаре, но решил промолчать. По ее словам у нее слишком много своих забот, чтобы выслушивать еще и мои.

В течение получаса она объясняла мне свою систему, показала сводки и картотеку, и все это время не переставая звонил телефон.

В шестом часу она взяла несколько бланков и пару авторучек и заявила, что ей надо уходить.

– Закрывайте в шесть, – сказала она. – Если бы вы смогли перед уходом отпечатать эти три сводки...

– Конечно. Куда вы направляетесь?

– В больницу. Надо навестить трех старушек. Мы открываем в девять утра. Возможно, я не сумею придти до полудня. Завтра мой день посещения тюрьмы. Импровизируйте, Ларри. Не теряйтесь с ними и за нос себя водить тоже не давайте. Если им что-нибудь будет нужно, скажите, что поговорите со мной. – Махнув на прощание рукой, она исчезла.

Я отпечатал сводки, обработал их и занес на карточки, затем распределил по ящикам. Меня удивило и немного разочаровало молчание телефона – он словно знал, что Дженни здесь нет и никто не ответит.

Впереди был целый вечер, заполнить его было нечем, оставалось только вернуться в отель. Поэтому я решил задержаться и привести в порядок картотеку. Надо признаться, что много я не поработал. Начав читать картотеку, я увлекся. Они раскрывали живую картину преступлений, нищеты, отчаяния и безденежья, захватившую меня, как первоклассный детектив. Я начал понимать происходящее в пятой секции этого одолеваемого смогом города. Когда стемнело, я включил настольную лампу и продолжал читать. Время перестало существовать. Я так увлекся, что не услышал, как открылась дверь. Даже если бы я не погрузился в чтение до такой степени, мне все равно не расслышать бы, как ее открывают. Это было проделано украдкой, дюйм за дюймом, и лишь когда на стол упала тень, я понял, что в комнате кто-то есть.

Я был ошарашен. Этого, конечно, и добивались. При тогдашнем состоянии моих нервов я, должно быть, подскочил на месте дюймов на шесть. Я поднял глаза, чувствуя, как у меня сжимаются мышцы живота. Уронил ручку и она покатилась под стол.

Мне никогда не забыть первую встречу со Страшилой Джинксом. Я не знал, кто он, но когда на следующее утро я описал его Дженни, она сказала, что это был именно он.

Вообразите высокого, очень худого юнца, лет двадцати двух. Темные волосы, спутанные и сальные, свисали ему на глаза. Худое лицо было цвета застывшего бараньего сала. Глаза, похожие на черные бусинки, находились вплотную к тонкому, хрящеватому носу. У него были вялые красные губы, на которых блуждала глумливая ухмылочка. Одежда его состояла из грязной желтой рубашки и несусветных штанов, отделанных кошачьим мехом на бедрах и по краям штанин. Тонкие, но мускулистые руки были покрыты татуировкой. Кисти с тыльной стороны пересекали непристойные надписи. Тонкую, почти не существующую талию, стягивал семидюймовой ширины кожаный ремень, усаженный острыми медными гвоздями – страшное оружие, если ударить им по лицу. От него едко воняло грязью. Мне казалось, что если он встряхнет головой, на стол посыпятся вши.

Меня удивило, как быстро я справился с испугом. Я отодвинул свой стул назад, чтобы иметь возможность быстро вскочить на ноги. Сердце гулко колотилось, но я полностью владел собой. В памяти мелькнул разговор с Дженни и ее предупреждение, что местная шпана жестока и крайне опасна.

– Привет, – сказал я. – Вам что-нибудь нужно?

– Ты новый батрак? – У него оказался неожиданно низкий голос, что еще усиливало угрожающее впечатление.

– Верно, я только что приехал. Чем могу помочь?

Он окинул меня взглядом. За его спиной я уловил движение и понял, что он не один.

– Позови своих друзей или, может, они стесняются? – сказал я.

– Им и там хорошо, – отозвался он. – Ты бегал к копам, верно, дешевка?

– Дешевка? Новое имя для меня?

– Точно, дешевка.

– Ты зовешь меня дешевка... я буду звать тебя вонючка... идет?

Из коридора послышался приглушенный смешок, сразу пресекшийся. Маленькие глазки Страшилы загорелись и превратились в красные бусинки.

– Больно ты умен...

– Именно. Выходит нас пара, верно, вонючка? Чем могу служить?

Медленно и неторопливо он расстегнул ремень и взмахнул им.

– Хочешь получить вот этим по твоей поганой роже, дешевка? – спросил он.

Я оттолкнул стул назад и, вскочив, подхватил пишущую машинку.

Хочешь получить вот этим по твоей поганой роже, вонючка? – спросил я.

Лишь несколько часов назад я спрашивал себя, легко ли меня испугать. Теперь я знал ответ... нелегко.

Мы молча смотрели друг на друга, потом он медленно и неторопливо застегнул ремень, а я под стать ему неторопливо опустил машинку.

Казалось, мы оба вернулись к исходной позиции.

– Не задерживайся у нас, дешевка, – сказал он. – Такие типы, как ты, нам не нравятся. Больше не ходи к легавым. Мы не любим типов, которые ходят к копам. – Он бросил на стол пакет из засаленной коричневой оберточной бумаги. – Безмозглый дурак не знал, что это золото, – и он вышел, оставив дверь открытой.

Стоя неподвижно, я прислушивался, но они ушли так же беззвучно, как и появились. Впечатление было жутковатое. Похоже, они нарочно двигались подобно призракам.