Дом Близнецов - Анатолий Королев Страница 65

— Ахиллесова пята.

— Пожалуй, да, ахиллесова. Но проблема осталась. Он практически на свободе, я не могу считать, что побег сорван…

— Отпилим ему ногу, — предложил псарь, собирая псов на поводки и щелкая замками ошейников, — и пусть бежит дальше.

— Оставь свои пошлости. Хегевельд хранит, а не калечит… Что ж нам осталось… только левая пятка… да носок цвета маренго, а по дресс-коду сегодня цвет беж.

Валентин молчал, закусив губу от боли, стараясь не встречаться глазами с хозяином, и пытался остановить рукой кровь, бегущую по ноге… напрасно.

Тут вновь затрещали кусты, и трое слуг вынесли на поляну походный столик и стали доставать еду из двух кофров-термосов…

— Что там?

— Холодный ростбиф. Фуа-гра.

— Оставьте мясное, дайте фляжку виски…

Сказанное было исполнено.

Секретарь присел перед пленником, зло толкнул рукой, брезгливо поднял полы его пиджака. Так энтомолог осматривает крылья зловонного жука пинцетом…

— Да, вот она, — показал он на книгу, упрятанную за ремень.

Валентин упрямо приподнялся и сел.

— Мда… вижу… — князь отпил из фляжки и устремил свой взгляд на жертву. Никогда еще Валентин не видел так близко лицо Виктора фон Борриса. Усталое лицо стареющего человека с мешками в синих подтеках под глазами. Если у князя и был близнец, то любители кино наверняка его знают, речь о Максе фон Зюдове, том, который исполнил роль рыцаря в фильме Бергмана «Седьмая печать».

— Взять ее?

— Если он разрешит, да…

— Послушай, ублюдок… — начал секретарь.

— Не ублюдок, а дон Клавиго! — сказал князь.

— Простите, дон Клавиго, — сменил тот тон, — но вы в состоянии умственного расстройства…

— Берите, — отрезала жертва.

— Спасибо.

Секретарь вытащил книгу и вручил хозяину. Тот печально осмотрел раритет и показал Валентину.

— Смотри, во что ты ее превратил…

Валентин, превозмогая боль, удивленно взглянул на «Сад желаний». Сто раз он мог выбросить наставление садовникам мандрагор, но не сделал этого и обращался с книгой бережно… Вот так номер! На обложке значилось «Пособие для цветоводов: рассада и удобрения» и ниже год издания. Все приметы уникума исчезли.

— Вот именно, — прочитал его мысли хозяин, — смотрим дальше.

Он развернул страницы. Вместо таинственной рукописной абракадабры — плоский серийный шрифт… какие-то банальные фотографии цветочных ваз.

— Раритет сошел с ума. За чертой благодати книга погибла. Надеюсь, она оживет, когда вернется под купол оранжереи.

Пауза.

— Хочешь знать правду, моя Кукла Катя в вашей жизни — девочка с синдромом дауна. Лишь Хегевельд вернул ее душу на место. Там мой старый пес бегает без коляски, а мои близнецы, записные самоубийцы, спаслись и распелись, как райская птица, чье имя Фарро.

Князь передал книгу секретарю.

— То же самое уже случилось с тобой, Валентин Иванович Драго. Под куполом высшей гармонии твой дух увеличился до размеров души дона Клавиго, знатока философии, ценителя музыки и бельканто… Ты влюбился в музыку Глюка и Генделя, ария Ариоданта вызвала первые слезы эстетического восторга в твоей душе. Ты очнулся, ты стал человеком… и вот… книга таинств разодрана, буквы стерты, ты падаешь в яму рассады с высоты вдохновения… Впереди узы обыденности. Измены. Кражи. Розыски пропавших детей. Судебная волокита. Скудные скучные деньги. Гамбургер в Макдоналдсе на Васильевском острове и прочие удобрения быта. Одним словом, тоска. Секс с разведенной бабой, лейтенантом полиции. Ваша Лала в погонах, конечно, жива, не бойтесь. Но я боюсь, что и этой рутины вы не увидите.

Князь глотнул из фляжки порцию виски.

— Дружище, вам не повезло, — сказал князь. — Если бы вы находились полностью в контуре, я бы просто вернул вас обратно за стол, ужинать, но вы умудрились вытащить цепь из земли с такой силой, что оттащили капкан в сторону и только пяткой остались в сетях моей юрисдикции, если позволите так сказать. Увы, бедняга, ты свободен. Сейчас с тебя снимут капкан и забинтуют ногу. И поступай как знаешь. Но!

Он поднял палец.

— Но я предлагаю вернуться. По собственной воле. Диспут еще не окончен, мы успеем к десерту. Сегодня тема духовных прений — контуры близкого будущего. Если Валентину… как там…

— Валентин Драго — заглянул в планшет секретарь, — частный сыщик фирмы «Аргус». Санкт-Петербург. Васильевский проспект, 18. 37 лет. Неоконченное высшее. Разведен. Две попытки суицида. Формально скончался неделю назад в мотеле.

— Хватит, — оборвал князь. — Ты думаешь, я не знал с первого дня, что ты не тот, за кого себя выдаешь? Я не знал только этих пошлых деталей, а то, что ты чужак, окончательно понял в ту минуту как ты и твой якобы слуга, рыжий монах Ирокез, смешались при первом свидании перед ужином в среду и стали неловко разыгрывать сцену счастливой встречи. Дураку было понятно, что два субъекта впервые видят друг друга. Я дал команду выяснить кто ты такой, и уже утром узнал — ты не дон Клавиго, ты кто-то другой. Ну и что? Какое мне дело до того, кем ты был там, за чертой. Я видел, что ты стал любимчиком Мандрагоры. Кассандра ослепла, Хегевельд взял тебя под защиту, голос пифии юлил, прикрывая любимца. Оранжерея принялась накачивать твои мозги паром безумия и ума, ты стал запросто читать раритет, шлем помогал тебе видеть, ты даже понравился моему бедняге Фарро и его несчастному братцу Авелю. Для тебя, дружище, они сдвинули свой репертуар ближе к Перселлу. Наконец, ты смог гулять по виадуку, о чем мне доложила охрана. А ведь именно виадук и есть позвоночник моей грезы!

Пауза.

— Глупец, я был для тебя неопасен. Я слуга мандрагоры, а ты ее чтец. Твой ранг выше, чем мой, дурень. Смотри, что она делает с дураками и грешниками…

Князь кивнул в сторону псов.

— Эти пинчеры тоже были моими гостями, мы вместе ужинали, пока мандрагора не увеличила характер до истинной сущности, и вот результат. Они опустились на четвереньки, ссучились, стали лаять. Ты думаешь, я спятил? Что ж, считай, что это метафора. Короче, у тебя есть шанс вернуться, дружище Драго. Тебя ждет счастливая ссылка в истину бытия и правду твоей души, ты не будешь работать, крутиться, как белка, зарабатывать в поте лица своего, следить и выслеживать. Вкалывать буду я, клиника откроется в августе, и моя нега кончится прежней кровавой кашей, я упаду в участь лекаря, как камень в гальюн. Тебя ждут беседы с умнейшими людьми мира — на равных. Ты же гений, только прежде никто тебе этого не сказал. Если ты думаешь, что тебе будет закрыт мир, — чушь собачья. Путешествуй сколько угодно. А даст Бог, купол сада желаний станет шире, Хегевельд накроет всю Бывшую Пруссию, а то и Европу, и тогда нашими грезами и качеством мысли упьется весь мир. Тайн больше не будет — мы откроем свои мысли друг другу. Мы будем думать фактически вслух. Ты сам будешь рваться назад, как рвется монах в свой монастырь в ужасе от жизни вне Бога. Бог — вот мое божество! И даже если Его нет, если наши представления о нем так глупы, как говорят агностики и атеисты, мы когда-нибудь Его создадим. Но моя правда в другом…