Измена в имени твоем - Чингиз Абдуллаев

Повсюду царило ликование. Прорвавшие Берлинскую стену людивеселились прямо у Берлинских ворот, столько десятилетий служивших символом разделанемецкой нации. Ненавистную Стену крушили, к восторгу собравшихся, прямо наглазах. Били кирками, молотками, просто руками. Молодые парни и девушкитанцевали на Стене, размахивая руками. В эту ночь два Берлина, бывшие стольколет разными городами, наконец, объединились. Хлынувшие с Восточной сторонытолпы народа прорвали Стену и соединились со своими родными с другой стороныгорода.

Он был одним из немногих, кто в эту ночь не разделялвосторга собравшихся. Старательно объезжая места особого скопления людей, онискал любую возможность проехать из Западной зоны в Восточную. Но сегодня,когда перестала существовать граница и была разрушена Стена, сделать это былонепросто. Казалось, можно пройти откуда угодно. Пограничники в эти дни словнопозабыли о своих обязанностях. Но идти через контрольные пункты былоневозможно. Повсюду стояли толпы людей.

Пробившись к одному из подобных пунктов, он около часапытался пробиться на Восточную сторону. Люди в эту ночь словно обезумели,многие жители Восточного Берлина стремились попасть в Западный. Пограничныепункты ранее были символами не только немецкой нации, но и всего мира, четкоподелив его пополам. Словно оказалась зримым воплощением безумного мира,разделившегося на два лагеря и пытавшегося победить в ожесточенной «холодной»войне.

Наконец он сумел вырваться из толпы и быстро зашагал поулице. Машину пришлось оставить в Западном Берлине. В эти ночные часы улицыВосточного Берлина были непривычно пусты. Словно все население города былостянуто к Стене. Конечно, это была только видимость. Толпа, состоящая восновном из молодых людей, определяла настрой города. Пожилые люди, несогласные с ними, предпочитали отсиживаться дома.

Ему пришлось идти минут пятнадцать, пока наконец он несвернул на тихую улицу в поисках телефонного автомата. Подойдя к телефону, онеще раз оглянулся. Быстро поднял трубку, набрал номер.

— Это я, — сказал он торопливо, — только чтоприбыл с другой стороны. У меня срочное сообщение от Барона.

— Где ты находишься? — спросил его знакомый голос.

Он назвал адрес.

— Я сейчас приеду, — пообещал егособеседник. — Жди меня на месте. Никуда не отлучайся.

Он повесил трубку.

Через пятнадцать минут подъехала темно-синяя «Шкода». Онхорошо знал сидевшего за рулем. И, не раздумывая, нырнул в машину.

— Добрый вечер, — сказал прибывший, — гдетвоя машина?

— Оставил на другой стороне. На машине сегодня ночьюпроехать невозможно.

— Понятно, — мрачно кивнул встречающийгостя. — Все словно сошли с ума. Устроили такую вакханалию… Какие сведенияот Барона? — Он мягко тронул автомобиль, оглядываясь назад. Все былоспокойно.

— Он просил передать, что имеет точные данные,подтверждающие активизацию западногерманской разведки в Югославии. С участиемсотрудников восьмого управления Министерства иностранных дел разрабатываетсяплан по дестабилизации положения в этой стране и, как следствие, развал ее нанесколько автономных частей, включая Хорватию и Словению, через которые будущаяГермания сможет выйти к Средиземному морю.

— Будущая Германия, — зло усмехнулся сидевший зарулем, — кому это все нужно? Какая она будет?

— Я просто передаю его сообщение, — связному непонравилось настроение приехавшего, но он не стал с ним спорить.

— Вон там будущая Германия, — показал егособеседник, — орут от радости. Завтра они пройдут приступом на нашеведомство, и уже завтра вечером мы все будем висеть на фонарных столбах. ЭгонКренц оказался просто болтуном. А Хонеккер не мог больше оставаться. Его бы неподдержал Горбачев, а без русских танков мы ничто. Блеф. Пустое место. —Он резко свернул к каналу, проезжая мимо равнодушно стоявшего пожилогопрохожего. Тот, похоже, никуда не спешил.

— Это не мое дело, — строго ответилсвязной, — я должен сегодня вернуться в Западный Берлин.

— И ты тоже такой, — зло сказалвстречающий, — все вы бывшие моралисты. А сам наверняка радуешься, чтоуспел вовремя устроиться в Западном Берлине. И теперь не пропадешь в любомслучае.

— Я выполнял задание.

— знаю я ваши задания. Только ходите тудаи обратно. Амы все сидели в этом дерьме. Тебе ничего не грозит, ты у нас чистенький.Документы в порядке, образцовый гражданин Западной зоны. А нам всем что делать?Куда бежать? В Советский Союз? Так где гарантия, что Горбачев не выдаст нас,если сдал всю нашу страну, целиком, без остатка.

Он подъехал к каналу и остановился недалеко от моста.

— У тебя нет никаких директив для агентуры? —связному все меньше нравился этот разговор.

— Ты так торопишься?

— Конечно. Мне нужно быстрее вернуться… Так естькакие-нибудь директивы?

— Есть, — усмехнулся его собеседник, —конечно, есть. Сейчас я их тебе вручу.

И, достав из внутренней кобуры пистолет, он, не раздумывая,выстрелил в сидевшего рядом с ним человека, вышибая ему мозги. Салон машинызабрызгала кровь.

— Директивы, — скрипнул зубами встречавший, —ему еще нужны директивы. Проклятые сволочи! Испортили мне всю жизнь.

Выйдя из автомобиля, он перетащил тело убитого на своеместо. Быстро обыскал карманы, доставая из них документы, деньги и чиклюключиот машины. Затем, достав свой паспорт и несколько ненужных бумажек, сунул их вкарман убитого. Тщательно вытер рукоятку пистолета и вложил его в левую рукупогибшего, чтобы была версия самоубийства.

— Директивы, — все время хрипел он отненависти, — им еще нужны директивы.

Поставив автомобиль на холостой ход, он вылез из него итолкнул машину по направлению к каналу. Через несколько секунд послышался ударо легкие деревянные ограждения, поставленные здесь рабочими. Машина, проломивпрепятствие, почти беззвучно вошла в воду. Он еще некоторое время смотрел, какнаполняется водой салон и его «Шкода» уходит под воду. И только когда все былокончено, тяжело вздохнул, словно действительно расставался с прежней жизнью.Раз и навсегда. Позади был трудный путь. Впереди ждала неизвестность. Но она егоуже не пугала.